И сказать-то некому – нет у меня подруг, так, коллеги по работе да пара приятельниц, с дочерью на такие темы я разговаривать не привыкла, с матерью и братом я больше десяти лет не общаюсь

О чем это я? Не было ничего.

Подошла, присела рядом. Положил руку на талию. Погладил. Идиллия.

***

Мы заехали в квартиру, подаренную его бабушкой, когда там были только голые стены. В прямом смысле этого слова. Город активно строился. Инге Васильевне, работнице завода, выделили большую трехкомнатную квартиру, на окраине города. Сама она жила с сыном – отцом Игоря. Ни садика, ни школы не было рядом с новым микрорайоном, хотя фундаменты под учреждения уже заложили.

В ту пятницу я возвращалась с работы поздно, долго просидела за бумагами. Путь мой пролегал через пустырь, по территории будущего детского сада. Я шла быстро, морозный осенний воздух приятно холодил разгоревшиеся от быстрой ходьбы щеки. Игорь был на ночной смене, и я предвкушала вечер в полном одиночестве. Что ни говори, даже горячо любящие люди иногда надоедают друг другу…

Он появился неожиданно, как из под земли вырос, откуда-то сбоку выскочил на узкую тропинку. Худая жилистая фигура на фоне, черным трафаретом вырезанная в чуть менее черном холсте неба. Я даже не испугалась.

И страх, и воспоминание о трех девушках города, не дошедших домой за последние два месяца – все это было уже позже, после того, как страшная история подошла к своему логическому завершению.

Он протянул руку, пытаясь вцепиться рукой в горло, и этот прием сработал бы, не обладай я такой хорошей реакцией. Я нырнула ему под руку, правой рукой с размаху вцепившись в мужское достоинство маньяка с цепкостью бульдога. Распрямилась за его спиной, и он, вереща от боли, как баба, повернулся вслед за мной. Больно ударил меня по лицу кулаком, рот наполнил приторный вкус крови, и здесь оторопь от неожиданности прошла, и пришла дикая ярость. Ах ты, сука ты нерусская!

То, что он нерусский, а выходец из какой-нибудь западной Азии, я поняла как-то вдруг, по запаху приправ, исходящему от его мешковатой одежды, по сухой коричневой коже рук, так близко знакомой моей челюсти.

Я взревела диким зверем и рванулась в бой. Левой рукой я ударила его по лицу, но неудачно, удар прошелся вскользь по колючей щетине. Тогда, закрутив добычу правой руки по часовой стрелке, низко нагнула голову и боднула маньяка головой в подбородок. Так как он в этот момент неистово вопил, то от удара, видимо, прокусил себе язык и теперь мог только стонать. Я отпустила его, оттолкнула подальше от себя стонущее тело, напоследок долбанув его по голове сумкой с большим электрическим калькулятором – моей гордостью, подарком Игоря в первый мой рабочий день.

Я бросилась по тропинке вперед, в сторону дома, но, практически добежав до него, вдруг остановилась. Нет, нельзя так спускать это ему с рук, иначе в следующий раз кто-то не сможет отбиться от этого чудовища. Опорный пункт находился недалеко – во дворе третьего от нашего дома, и я вновь припустила, пробежав мимо своего подъезда.

Когда мы с двумя молоденькими милиционерами прибыли на место происшествия, нападавшего там уже, конечно, не было. Рядом с тропинкой парни нашли острый кухонный нож, которым, видимо, и собирался воспользоваться монстр для расправы надо мной. Стражи порядка сердечно поблагодарили меня, пообещав найти подлеца, и Алексей, один из милиционеров, предложил проводить меня домой.

По дороге мы не разговаривали. Я была погружена в свои мысли и не замечала ничего вокруг. Вот именно сейчас ко мне пришел страх.

Те, кто побывал в подобной ситуации, прекрасно знают, как тяжело чувствовать себя жертвой. Мир переворачивается – вдруг – с ног на голову. Окружающее перестает быть привычным и безопасным, становится враждебным и чужим. Внезапно меня начали душить слезы и началась форменная истерика. Я смеялась и плакала, сидя на голой холодной земле. Алексей посмотрел на сие представление пару минут, затем поднял меня на руки, несмотря на мое сопротивление и понес в сторону дома.