Иллюзий или убеждений, которых нельзя было бы продать, у подполковника не осталось еще со времен службы во внутренних войсках. Он не понаслышке знал, как делаются крупные дела. А потому с первых дней работы в компании «Норднефтегаз», втайне ждал именно какого-то такого предложения. Но руководство, как и следовало это предвидеть, долго и внимательно присматривалось к новичку. Всё не решаясь доверить ему действительно серьезные вещи. Именно тогда Дмитрий Александрович Смердин окончательно убедился в том, о чем подозревал давно: «Серьезный бизнес не может быть построен на легальной основе».

«Норднефтегаз» располагал группами силового воздействия на конкурентов и партнеров по рынку, на PR-структуры, работавшие над имиджем «противника», на купленных чиновников и депутатов, которые поставляли концерну нужную информацию и лоббировали интересы акционерного общества.

И потому силовым группам требовались по-настоящему серьезные специалисты. Скажем, чтобы получить информацию о каком-нибудь маленьком АО «Хренопупинскгаз», каковое хотел проглотить «Норднефтегаз», недостаточно было запугать соответствующего налогового чиновника. Нужно было вытащить из него баланс предприятия за последние три-пять лет. Порой возникала необходимость проверять и перепроверять цифры с помощью реальных людей, далеко не всегда соглашавшихся предоставлять нужную информацию… В том смысле, что они не всегда соглашались сразу. Потом-то уж, понятное дело, выбора у них не было. В руках специалистов из группы промышленной разведки мало кто мог не заговорить. Уж если за дело берется серьезное ведомство, то и результат будет выдан по полной программе.

Так и шла жизнь Дмитрия Александровича: от одной интересной «работы» до другой. От одной премии – к следующей. Пока однажды ему не предложили задуматься над задачей, успешное разрешение которой могло стать либо вершиной его карьеры, либо – гвоздем в крышку его гроба. Или – и то, и другое сразу.

Потому что, как понял подполковник ВВ, проект «Шельф» был до такой степени нагл и беспардонен, что убрать могли не только исполнителей. А вообще всех тех, кто в курсе проблемы. Бывший вэвэшник отлично сознавал «перспективы».

И все же, он так же прекрасно понимал, что отступать некуда. В сущности, теперь, когда ненадолго прилетевший в Россию Олег Крутов ознакомил Дмитрия Смердина с материалами проекта «Шельф», вариантов было всего два: либо он согласится возглавить группу ликвидаторов, либо скажет «нет» и проживет после этого еще несколько часов. Возможно, даже меньше часа. Или просто не выйдет из кабинета президента акционерного общества.

– Я согласен, Олег Анатольевич, – спокойно и ровно произнес Дмитрий Смердин.

– Ничуть в этом не сомневался, – ответил президент компании и дружелюбно улыбнулся своему подчиненному.

Смердин растянул губы в ответной улыбке и слегка поклонился, чтобы никто не видел выражения его лица.

– Сергей Владимирович, – обратился Крутов к начальнику службы безопасности. – Пожалуйста, введите Дмитрия Александровича в суть дела более детально.

Президент ЗАО «Норднефтегаз» сделал ударение на словах «более детально» с тем, чтобы командир группы ликвидаторов прочувствовал: он пока знает о проекте «Шельф» не все, далеко не все.

Но отступать было уже некуда.

Утром на палубу подниматься запретили. Георгий Салидзе встал на пути Дмитрия Клокова, и на его лице было написано: поблажки закончены. То, что произошло ночью, там же и осталось. Теперь, когда на пассажира, покинувшего свое место, могли наткнуться члены экипажа, Салидзе не хотел рисковать. Да и как он смог бы объяснить остальным нанятым рабочим, почему для одного из них делаются такие исключения из правил? Почему разрешают подниматься на палубу только Клокову?