– Что незаконно?

– Держать человека против его воли.

– Это как посмотреть. Свежий воздух, кормежка, отдельный номер, летний душ. Отпуск, считай. Ты только представь, как ему повезло!

– А если он не согласится?

– А куда он без паспорта денется?

– Заявит об утере и получит новый. Или о краже, что вероятнее.

– Какая ты, Липка, зануда! – защищала свою гениальную затею Вика. – Во-первых, у него нет денег. Мелочь какая-то была, я изъяла. Ой, да не делай ты такие глаза. Это временная мера. Во-вторых, я ему популярно объясню, что он за хулиганство задержан на трое суток. Может их в камере провести, а может у нас на участке. Как думаешь, что он выберет?

От нервов Липочка покусывала ноготь на большом пальце.

– И заметь, на нем вещи дорогие.

– Да тут полно Степашиного тряпья – переоденем работника. – Вика посмотрела со значением.

– Так Степаша же… – начала Липа и смолкла, сраженная вероломством сестры. Вероломство заключалось в том, что муж Вики был: а) на две головы ниже их случайного работника; б) в два раза шире.

– Поняла? – рассеяла сомнения сестры Вика.

– Ну ты и змея.

– Мудрая, да?

– Коварная.

– Да что б ты без меня делала?

– Жила бы себе спокойно, – с тоскливым вздохом промолвила Липочка.

…Солнечный луч вскарабкался по соседней кровле, устремился в узкое окошко и выстрелил прямо в лицо Андрею.

Ухо защекотало теплое дыхание.

– Бе-ее, – сказал кто-то совсем рядом и прикоснулся нежным поцелуем.

Попахивало домогательством.

– Э-ээ, ты че? – прохрипел Андрей сухим горлом.

Ответа не последовало.

Страдая от рези в глазах, Андрей прикрылся локтем. С недоверием обследовал потолочные балки со свисающими пучками трав, дощатые стены, увешанные косами, жавшиеся в углу лопаты, ведра… Явственно несло кислятиной.

Нечеловечески хотелось пить и по-маленькому.

– Витек, где это мы?

– Бе-еее, – повторил шутник.

Андрей повернул голову и едва не заорал от ужаса: прямо над ним покачивалась белесая морда. Желтые безумные глаза с прямоугольными зрачками, обрамленные белыми и прямыми, как палки, ресницами, смотрели прямо в душу.

– Витек, ты че? – прохрипел Андрей, отталкивая морду.

Животное обиженно попятилось.

– Тьфу, черт! – Сообразив, наконец, что это не реинкарнированный Витек, Андрей рывком сел и тут же застонал от боли в затылке.

Одновременно снаружи раздался тонкий возглас, вслед за ним дружный топот.

Превозмогая боль, Андрей взглядом прошелся по инструментам, в ассортименте имеющимся в сарае, поднялся и подошел к двери. Подергал ее, проверяя на прочность.

Дверь была ветхой, и выбить ее не составило бы труда. Или выломать. Только не в том состоянии, в каком находился Андрей, – полумертвом.

– Тьфу, скаженная, – раздался в отдалении скрипучий женский голос. Обладательнице, судя по всему, было лет сто. – А ну, уймись, Бяша!

– Бе-еее, – счастливым сопрано отозвалась коза – видимо, скрипучий голос был ей хорошо знаком.

Андрей припал к щели под притолокой (в фокус попала душегрейка и цветастые рукава) и с удвоенной силой заколотил кулаком по сухим доскам. В горле пересохло, язык прилип к небу, а в туалет хотелось все сильней.

– Бе-еее, – нетерпеливо повторила коза.

– Бегу, Бяша, бегу, – прозвучало уже совсем близко.

– Баба Тося, – остановил старуху молодой голос, – баба Тося, ты где?

– Да где мне быть-то, – проворчала баба Тося, – здеся я. Кого это принесло в такую рань? Ты, что ли, Викуся? Случилось что?

– Случилось. Баба Тося, иди сюда.

«Викуся, Викуся, – лихорадочно вспоминал Андрей, – что еще за Викуся? Не было вчера никаких Викусь. Или это Витькина пассия?».

– Сейчас, сейчас, только Бяшку выгоню, она уже в дверь ломится.