– Давай-давай, не заливай! Видела, как вы там жались, и как он заботливо штанишки тебе отряхивал. Давай, колись! Он кто?

– Отстань! Сказала же – просто нечаянно с ним столкнулась.

– Ладно, потом расскажешь, – заговорщически подмигивает. – Я тебе рекламу кинула! Сказала, какая ты суперская.

– Вик! Ну вот зачем ты лезешь не в своё дело? И про маму, и про больницу зачем трепаться было?!

– Да ладно! Подумаешь, секрет какой. А он классный у тебя. Крутой!

Вдруг она становится серьёзной, подсаживается ко мне.

– Знаешь, а он на тебя глаз положил. Советов не буду давать, но знаю таких мужчин. На них наши женские штучки не действуют. На них вообще ничего не действует. Они знают, чего хотят, и всегда это получают. Просто думай головой, чтобы потом не пожалеть, – говорит тихо. В глазах, на миг, отражается такая боль и тоска, что мне становится не по себе.

Появляется посетитель, и Вика, мгновенно преобразившись в обычную весёлую, слегка развязную официантку, уходит.

Вот так в жизни устроено – мы видим только внешнюю оболочку, вроде защитной скорлупы или брони, а под ней у каждого человека – своя Вселенная. Со всеми радостями, надеждами, горем, разочарованиями и трагедиями.

Смотрю на часы – уже опаздываю!

Приятно всё-таки, что ОН подумал обо мне: заступился, бесплатный кофе вот обеспечил… Увижу ли его ещё? – думаю на бегу к парковке, но из головы никак не выходят слова Вики: «Они знают, чего хотят – и всегда это получают…»

По дороге в больницу пытаюсь придумать, что скажу главврачу – и понимаю, что всё бесполезно. Что я могу? Поплакаться ему в халат?

У самого поворота вдруг что-то громко стучит в двигателе, он глохнет, и я по инерции съезжаю на обочину. Толчок. Звук удара…

«Всё. Приехали. Это конец», – говорю себе с обречённым спокойствием.

Снаружи уже слышен крик. Вернее, отборный мат. Выбираюсь из машины. Лысоватый мужик с перекошенным от злости лицом кидается ко мне. Из всех эпитетов, которыми он меня награждает, цензурный, пожалуй, только «коза». Пальцем тычет в свой бампер, где видна не особо большая потёртость – удар был слабый и по касательной.

Объяснять ему, что нужно соблюдать дистанцию, и что он сам козёл – бесполезно. Охватывает невыразимая тоска и отчаяние. Примерно представляю, что сейчас будет. Понимаю: попала на деньги. И ещё хуже – машине конец. А как я теперь смогу ездить к маме?..

«Папочка, спаси меня! Сделай что-нибудь!» – молю небо о помощи.

И вдруг – о, чудо! – из туманной дымки подкатывает знакомый уже чёрный кусок скалы с оскаленной мордой, и из него выходит ОН. Неторопливо, вальяжно выходит и направляется к нам. Вчера видела его только стоящим, теперь он идёт. Идёт спокойно, мягко, а в походке ощущается текучая, дикая сила – что-то кошачье. Замечаю, что немного прихрамывает на левую ногу.

Подходит и громко говорит, вернее – рычит: – Света! Что происходит?! Кто этот тип?! – как будто знает меня сто лет. И таким голосом, что «козёл» сразу затыкается.

Ошалело смотрю, как он небрежно протягивает тому деньги. «Козёл» блеет жалкие извинения и испаряется.

«Мафиози… Причём не просто мафиози – этот, как там у них, „дон“, или „пахан“? Мне конец!» – проносится в голове.

Пытаюсь что-то объяснить, но от шока и страха получается только невнятное мычание. Он слушает с каменным лицом и куда-то звонит. В голове шумит и я плохо соображаю, но понимаю – он вызывает эвакуатор.

Больно резанули слова: «такое коричневое» – это о моём стареньком «Опеле»! Прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Очень обидно. Ведь если машина – говно, то как назвать ту, кто на ней ездит?..

Однако безропотно тащусь исполнять его властные команды. Что мне ещё остаётся? Включаю аварийку – слава богу, работает. Стоп-стоп! Ценные вещи!