Экран погас. Маленькая девочка, в старом, потрёпанном пальтишке, вздохнула и отошла от выстроенной накануне деревянной сцены. Свет миниатюрных восторженных глаз исчез, уступив место привычно-рутинной грусти. Волею судьбы оказавшись на улице после смерти родителей, девочка быстро взрослела, принимая на себя взрослую жизнь, наполненную серостью, борьбой за выживание и редкими усмешками, давно потерявшими искренность.

Здесь, на площади, какой-то незнакомый человек угостил девочку большим пряником, покрытым сладкой глазурью. Этой вкуснятиной ребёнок поделился с бродячей собакой, одиноко сидящей в тени дома. Как никто другой, чистому детскому сердцу был знаком взгляд, с которым животное смотрело на веселящихся людей. Съев угощение, пёс благодарно ткнулся холодным носом в руку девочки, затем ушёл, бросив прощальный взгляд на причудливые тени танцующих пар.

Поёживаясь от холода, девочка медленно побрела в сторону подвала, где коротала зиму, согреваясь от толстой трубы, несущей розовощёким жильцам горячую воду. Однако в эту ночь дверь в убежище оказалось заколоченной. Видимо, недовольный дворник всё-таки решил окончательно избавиться от непрошеного гостя.

Ветер усиливался, госпожа Метелица, улыбаясь, щедро осыпала крупным снегом окрестности, торопясь закончить работу к утру, чтобы удивить горожан своими чудесными узорами и причудливыми белыми фигурами.

Не найдя места, где можно согреться, девочка вернулась к чёрному экрану, спряталась под подиум, укрываясь от поднявшейся пурги. Она знала, что спать нельзя, но приятное тепло, наползающее следом за пронизывающим холодом, успокаивало, дарило безмятежность. Как тогда, в прошлой жизни, когда мама брала на руки и прижимала к себе.

«Мама!» – девочка подняла глаза вверх, к небу, чувствуя, как волна невыносимой грусти ударила в сердце. Медленно тянулись минуты, и постепенно усталость начала брать верх, убирая боль, пряча беспокойство, укрывая уютным мягким одеялом фальшивого спокойствия.

Последний раз моргнув глазками, девочка погрузилась в сон, уносясь куда-то высоко, чтобы больше не вернуться. Прошло совсем немного времени, и белая причудливая снежинка, подарок самой Метелицы, покружившись, медленно опустилась на длинные ресницы ребёнка. И так осталась лежать, не растаяв…

– Привет! Давно не виделись, – седой Ангел присел на краешек кровати, на которой маленьким худеньким калачиком лежал серый кот.

– Да уж, – тот совершенно не удивился старому знакомому. Лишь надсадно вздохнул, с трудом приоткрыв уставшие, наполненные болью зелёные глаза – считай, с последнего раза полвека прошло.

– Не возражаешь, если побуду немного?

Кот ничего не ответил, лишь ещё больше наклонил голову, уткнувшись носом в лапы. Он умирал. Жизнь медленно, мучительно уходила из него, с каждым ударом сердца, с каждым вдохом.

– Это твоя последняя, девятая. – Ангел сложил руки на коленях, глядя на несчастное животное.

– Знаю, – ответил кот, – как говорил один человек: всё проходит…

– Людям меньше повезло, у них всего одна жизнь, а потом сразу в вечность или как Творец решит. А помнишь, как мы впервые познакомились? – Ангел грустно улыбнулся. – Ты был такой забавный, маленький, с чёрной шёрсткой, ни единого белого пятнышка.

Кот кивнул головой:

– Я тогда только родился. Ещё слепой был. Человек забрал меня от мамы и весь наш выводок закопал в саду. Буднично вырыл яму, бросил нас туда, плачущих, и молча засыпал землёй. Ты тогда впервые нёс мою душу на небо.

– Всё верно, я тоже был совсем молодой, поэтому очень переживал за тебя, долго не мог успокоиться. Это уже потом насмотрелся всякого. И вроде пора бы зачерстветь, но пока не получается.