– Да, Джесс, ты уже готова покорять Россию? – усмехаясь , отвечаю я на английском, размышляя над тем, понимает ли меня Настя.

– Я давно готова, ты где? – тянет моя сексуальная партнерша. Она еще что-то говорит о том, где хочет побывать, а слушаю ее вполуха, вспоминая события шестилетней давности. Почему-то в моей памяти отпечатался только ее тонкий сладкий ванильный запах, и я глубоко вдыхаю, чтобы еще раз ощутить его. Вспоминал ли я ее? Да, вспоминал. Мучила ли меня совесть или чувство вины от того, как я с ней поступил? Скорее нет. Я до сих пор убежден, что она сама виновата в произошедшем.

– Остановись, Джесс, – прерываю ее болтовню. – Я приеду через час, и ты все мне расскажешь, – скидываю звонок, пряча телефон в кармане. Минутная пауза и ловлю себя на мысли, что девочка изменилась, стала старше, красивее, сексуальнее.

– Привет, Ванилька, – усмехаюсь я, подходя к ней ближе, а девочка вжимается в подоконник. – Неожиданная встреча, – поднимаю руку, провожу по ее волосам, ощущая их мягкость. Глубоко вдыхаю, понимая, что запах не изменился. – Значит, ты моя секретарша? Забавно, – а сам изучаю ее лицо, опускаю взгляд на губы, шею, ниже на грудь и понимаю, что хочу попробовать ее еще раз, я бы даже сказал, что от прежней запомнившейся мне девчонки ничего не осталось. Она – соблазнительная женщина. И мне приятно льстит, что женщиной ее сделал я.

– Не нахожу в этом ничего забавного! – вдруг четко произносит она, повышая голос. – Я – Ваша личная помощница, меня зовут Анастасия, – она толкает меня в грудь. – Будьте добры, Денис Александрович, не вторгаетесь больше в мое личное пространство. Держите дистанцию! – девушка ставит лейку на подоконник, поправляет свою узкую строгую юбку, быстро застегивает верхнюю пуговицу на бежевой блузке. И, наверное, это ее поведение вместе с женственным красивым телом и нежным запахом ванили разжигает во мне интерес.

– Ваше личное пространство начинается за пределами этого здания, Анастасия. А здесь, в моем офисе, это пространство определяю я, – отвечаю я, натягивая на лицо маску равнодушия. Настя сжимает алые губы и посылает мне взгляд, полный ненависти. Черт! А работать с ней будет увлекательно. Девочка выросла и уже не такая дура, какой казалась мне раньше. Но вот вопрос, как она оказалась здесь в качестве моей помощницы? Случайности и совпадения исключены, она прекрасно знает, что я сын Громова. Ну да ладно, с этим потом разберемся, а сейчас поиграем в босса и подчиненную.

– Покажите мне мой кабинет и сделайте кофе. Крепкий, без сахара, – произношу я, наблюдая за ее реакцией…

Анастасия

Делаю чертов кофе, а руки предательски дрожат. Знала, что встреча с ним дастся мне нелегко. Но я думала, что все прошло, и я смогу выстоять. А я все такая же жалкая девчонка, которую можно трахнуть по пьяни, а потом кинуть деньги и выпроводить домой. Дрожу то ли от злости, то ли от вновь проснувшихся воспоминаний. Я уже не та маленькая дура, я смогу посмотреть своему прошлому в глаза и выдержать все, не растекаясь перед ним лужей как раньше.

Громов Денис Александрович, парень из хоккейной команды в которого я влюбилась с первого взгляда. Как увидела его на первом курсе университета, так и смотрела с открытым ртом, как он сажает в свою спортивную машину девушку с последнего курса. Она такая красивая – похожа на женщину с обложки – в элегантном платье, на шпильках, с бордовой помадой на губах. А я в рваных джинсах и широкой футболке с изображением Мерлин Монро, дурацким хвостиком на голове и без макияжа. Он даже не смотрел в мою сторону, я терялась в серой массе. Половина нашего курса сходило по Денису с ума, кто-то из-за того, что он сын Громова, мажор на спортивной тачке с золотой картой. А я влюбилась в его серые глаза, загадочную, даже дерзкую ухмылку, длинную челку, которая падала ему на глаза и то, с каким азартом он играл в хоккей. Помню, я тогда пришла домой, перерыла весь шкаф и плакала над своими детскими вещами. Я хотела такое же платье, как у той девушки, с которой он уехал. Я вообще хотела выглядеть как она, чтобы он обратил на меня внимание. Но на рынке такое платье не купишь, а на большее в нашей семье не было денег.