Они, ни о чём не договариваясь, жили вместе два месяца до этой командировки, и не успели друг другу наскучить. В любовных делах она была львицей. Но почему она была ещё не замужем? Не хотела? Не предлагали? А, может быть, просто не нашлось льва? Хотя это ещё не причина, чтобы не выходить замуж. Многие женщины и с котами живут – и ничего. «Да ведь и я не лев, – подумал мужчина, – и как она уживается с моей волчьей породой? Хотя какая она волчья? Я уже столько женщин сменил. Ни один волк себе такого бы не позволил. Просто я в поиске. У животных всё просто. Вот он волк. Вот они волчицы. А у людей попробуй разберись».

Палашов потянулся рукой на соседнее сиденье, где валялась пачка сигарет, и, не отрывая глаз от дороги, вытянул одну, как он называл, «верблюдину»3 в рот. Поджёг прикуривателем. Пустив облако дыма, он подумал: «Ну, скоро там эта Заплюевка?» Конечно, местечко, куда он ехал, называлось иначе, но это, по его мнению, было самым подобающим названием.

В час дня, в самое неподходящее время, в разгар их с Любушкой любовной чехарды, раздался телефонный звонок. Палашов неохотно ссадил свою обольстительную наездницу и подобрался к тумбочке, на которой угнездился кнопочный телефонный аппарат, выполненный по последнему слову техники. На проводе был начальник следственного отдела Леонид Аркадьевич Лашин. Его назначили ответственным от руководства, и он дежурил в это воскресенье.

– Извини, Евгений Фёдорыч, что вырываю тебя из сладких объятий выходного. Тут такое дело… Подъезжай, введу в курс. До завтра не терпит – подозреваемые разбегутся, если уже не разбежались. Да, и захвати сразу смену белья на пару суток. Поедешь в командировку.

– Лечу во весь опор. Ждите через полчаса.

– Жду.

Палашов поцеловал Любушку и со словами «извини, командировка на пару суток» помчался в ванную. Через семь минут выскочил оттуда, буквально запрыгнул в синие джинсы, быстро пробежался пальцами по всем петлям голубой рубашки, заталкивая в них пуговки. Затем натянул серые носки. Быстро покидал всё самое необходимое в коричневый кожаный чемоданчик. Продрал пару раз кудри редкой расчёской, которая сразу после отправилась за остальными вещами. Повесил на плечо серый джемпер. Рванул в коридор.

Любушка, которая продолжала нежиться в постели, засмеялась вслед:

– Ну, просто пожарная команда, а не следственный отдел!

– Не скучай, – отозвался Евгений Фёдорович, обуваясь в коричневые туфли и хватая ключи от машины, – скоро вернусь.

И он выскочил из квартиры. И сам не заметил, как оказался возле старого кирпичного одноэтажного здания районного следственного отдела, по иронии судьбы расположившегося входом на улице Свободной, занимавшего правое крыло п-образной постройки вдоль улицы Коммуны. Постройка в конце крыла уже возвышалась на высоту двухэтажки, так как улица плавно сползала к долине реки Венёвки. Пролетел по коридору несколько дверей и вихрем ворвался в кабинет.

– Здравствуй, здравствуй, Евгений Фёдорыч, заходи, садись.

Леонид Аркадьевич был мужиком что надо. Не задавался, любил похохмить, дело излагал ясно и кратко. Ему под пятьдесят. Гладковыбритый кругленький живчик с залысинами на лбу, с маленькими улыбчивыми глазками и довольным выражением лица. Занимал он одну из просторных комнат в здании отдела. Палашов частенько посиживал с ним за длинным столом. Впрочем, там вся команда собиралась регулярно.

– Ну что, старичок-боровичок, не ссохся ты у нас ещё от нехватки питательных элементов в почве? В Москву не надумал уматывать?

Примерно раз в неделю Леонид Аркадьевич обязательно задавал подобный вопрос.