Джеймс вякнул себе под нос еще что-то странное и неразборчивое, но сквозь это, Рону удалось услышать имя «Грэй»…

***

– Я убью всех, кто хоть как-то посмеет мне помешать! – Джеймс Вонк чуть ли не бежал по коридору, яростно размахивая руками, – Никто не встанет у меня на пути! А начну я с этого мерзкого падшего!!! Кровь этого паршивца прольётся самой первой!!! – король злорадно улыбнулся, – Я покажу ему на что я способен! О, этот мерзавец еще не знает на кого он напоролся!!

Дойдя до спальни Рона, король ворвался в комнату, чем до чертиков напугал парня. Вонк вцепился в него, одним рывком подняв того на ноги.

– Да как ты смеешь, щенок, в подобном тоне выражаться обо мне и всем вампирском клане?! – король встряхнул Рона, прислонив того к стенке.

– Я не понимаю… – испуганно прошептал сонный Рон, зажмурившись.

– Не понимаешь?! – голос Джеймса сорвался на крик, – Что ты наплел моей дочери, паршивец?!

– Я ничего не сказал!!!

– Ничего?! А то, что ты, низшее создание, принимаешь сторону людей?! Как ты вообще осмелился сказать это в присутствии вампира?!

– Я не стал бы этого говорить, если бы она сама не притворялась человеком в социальных сетях! – выпалил Рон и спустя секунду резко умолк, поняв какую глупость он сделал только что.

– Что?… – король ослабил свою хватку, немного отдалился от Рона.

– Посмотрите сами! – Рон указал на свой мобильный, что лежал у него на кровати.

Джеймс Вонк, отпустил Рона, схватив его телефон, принявшись листать все вкладки и чаты и когда он нашел сообщения его дочери нескольколетней давности, то был явно ошарашен такой новостью. Он громко и устало выдохнул, обернувшись к двери, где собралось немного испуганных подданных.

– А ну-ка позовите ко мне Лилит… – сказал он, закрыв глаза ладонью, – Немедленно!!! – крикнул от чего подданные разбежались по коридору.

Король подошел к окну, за которым была глубокая ночь и лил непрерывный дождь. Сказать, что он был шокирован, это не сказать ничего. Спустя несколько минут, когда Ли с довольным видом зашла в комнату, король подошёл к ней и толкнул дочь вглубь спальни, отчего Лилит еле удержалась на ногах.

– За что?! – возмутилась она, негодуя от такого поступка отца.

– А за то, что дочь величайшего вампира, короля всех кланов, выдает из себя мерзкое создание в социальных сетях!!! Чуяло мое сердце, что не стоило идти у тебя на поводу и позволять тебе уподобляться людям!!! – король ходил туда-сюда по комнате, что-то быстро обдумывая, – Это немыслимо! – Вонк вдруг резко остановился, – Значит так… Я запрещаю тебе общаться с людьми, Ли! Запрещаю!!! С этого момента ты под домашним арестом!!! А ты! – Вонк указал пальцем на Рона, – А тебя я казню!!! Нет. Не казню. А убью своими же руками, жалкий человечишко!!!

– Пап, но он же не виноват! – вступилась Лилит.

– Ты еще смеешь его защищать?! – король был просто в ярости, он грубо толкнул дочь к выходу, – Отправляйся к себе!!! И не смей выходить из комнаты!!! Я отправлю к тебе охрану!! Множество охраны, чтобы у тебя не было даже мыслей на шаг в сторону!!! А его! – король обратился к подбежавшим охранникам, – Вернуть обратно за решетку!!! Никогда мне еще было так просто избавиться от мешающих наследников…

***

Судный и мучительно долгий день, как и ночь, медленно тянусь на земле. Секунды проходили медленно и незаметно, а минуты и часы и вовсе казались вечностью. Холодный ветер шумел между сухими листьями высоких лесных деревьев. Ночь была темная, небо закрыто дождевыми тучами, и только огонь ритуального факела освещал небольшой участок в Темном лесу. Глухой лес, где водилось множество падших сейчас, на удивление, был совершенно тихий и спокойный и даже ни одного лишнего шороха не было слышно, будто затишье перед бурей. Небольшая кучка вампиров, одетых в черные мантии, собралась вокруг Рона, рядом с которым величественно и гордо стоял Джеймс Вонк. Рона удерживали жестоко и надежно, не давая ни уйти, ни спрятаться, его руки и ноги были крепко сжаты толстыми цепями. Вся его недолгая жизнь проносилась перед глазами, и Рон Лис, уже предвкушая свой конец, молча ждал выговора короля, как только можно было опустив взгляд, и жалел о том, что он вообще что-то говорил его дочери.