Подобная работа меня не пугает: доводилось помогать маме в лечебницах столицы. Два дня в неделю она не принимала знатных пациентов, а бесплатно предоставляла помощь тем, кто за нее не мог заплатить. Мама радовалась этим дням: до последнего времени ей редко доводилось исцелять, потому что «повезло» оказать косметологическую услугу вдовствующей императрице, и капризная дама затем целых восемь лет не хотела ее от себя отпускать. А ведь мама – сильный целитель, она весьма прохладно относилась к тем, кто растрачивал дар на улучшение внешности аристократок. И только после определенных событий ее отпустили с ненавистной должности придворного косметолога…

Целитель Зеймор останавливается у палаты с приоткрытой дверью. Внутри кто-то выясняет отношения: раздраженные голоса то стихают, то, наоборот, звучат громче.

Он указывает направление:

– Вам сюда. Кстати, если не закончите сегодня, придется явиться завтра.

– Я постараюсь управиться.

Зеймор качает головой:

– Без помощи напарников не обойдетесь. Зовите, если не удастся усмирить их самостоятельно.

И он уходит! Я только раскрываю рот, чтобы попросить вмешаться уже сейчас, а Зеймор бросает меня в компании раздраженных боевиков.

Хотя нет, пока не в компании – я-то все еще стою в коридоре.

Ссора разгорается. Парни уже не следят за речью, откровенно крича друг на друга:

– Куда ты сунешь?..

– Туда же, куда и ты!

– А нужно в противоположную сторону, криворукий!

– За собой следи!

Слышится звук, похожий на рычание. Кажется, кто-то готов выйти из себя?

Вздохнув, я распахиваю дверь шире:

– Добрый вечер. Помощь нужна?

Последние слова произношу уже расстроенным голосом, когда вижу в палате наследника герцога Монтэма. Граф Фрайд собственной персоной – вот это подарочек судьбы! А точнее, ее подлянка…

Сиятельный выпускает из судорожно сжатого кулака угол мятого пододеяльника и усмехается:

– Какая приятная неожиданность, Близард!

Увы, я не могу с ним согласиться – приятной нашу встречу назвать трудно.

– Говорил друзьям, что вечер пропал из-за наказания, теперь же беру свои слова обратно.

Издевательская улыбочка вкупе с заплывшим глазом и разбитой губой выглядит зловеще.

Второй боевик кашляет, привлекая к себе внимание:

– Привет, Соннэя. Тебя-то хоть за что?

Вопрос помогает оторвать взор от графа, который с недавних пор мне несимпатичен и вряд ли когда-нибудь вызовет расположение.

– Эйнар?.. Точно приятная неожиданность!

Присутствие Гардена компенсирует наличие гонористого аристократа. Одарить улыбкой синеглазого блондина не успеваю: радость, вызванная встречей, тускнеет при виде гематомы на его скуле и глубокой ссадины, по-видимому, от кольца. Перевожу взгляд на правую руку графа – так и есть, на указательном пальце поблескивает черным камнем массивный перстень. Парни между собой подрались? И судя по свежести увечий, вчера или сегодня утром?

– Да так, поделилась на практическом занятии у Каррая своими наблюдениями с группой.

Гарден хмыкает:

– Да, искусник не смотрит на подсказки сквозь пальцы, как остальные.

– Твой искусник вообще ни на что не смотрит сквозь пальцы. За малейшую оплошность готов влепить наряд. – Граф выплевывает презрительное: – Демонов праведник…

Гарден гневно вскидывается:

– Захлопни пасть, Аестас!

Ох, пора вмешиваться.

– Эй, у нас есть задание, не забыли?!

– Забудешь тут, – бормочет граф недовольно.

Гарден же с надеждой просит:

– Соннэя, обрадуй меня, скажи, что ты умеешь менять постельное белье.

Хочу поинтересоваться, а как же он справляется в общежитии, но вовремя прикусываю язык. Вполне вероятно, что за него это делают девушки. Или он проживает в роскошных апартаментах для студентов без финансовых проблем, слышала, что по желанию адепта там уборку делают бытовики академии… Оба варианта ответа затрагивают то, о чем беседовать мне не хотелось бы, – личные отношения и социальный статус, – поэтому лучше молчать.