– На что ты рассчитывала?

– Что он бросит ездить! Раз уж Федечка (как же язвительно она произнесла его имя) тебе на него нажаловался, я не хотела, чтобы дело дошло до разборок в ментовке. Еще до вступления в ваш клуб я пыталась говорить с братом, чтобы тот перестал брать деньги, но тот ни в какую. Рассчитывала, что он зальет соляру еще в вашем боксе и не доедет до старта, зная, как он любит высокие обороты.

– Неужто ты и правда думала, что двумя каплями дизеля ты отобьешь у него желание участвовать в гонках и собирать по́дать с твоих бывших ухажеров? Теперь он доедет разве что до больничной койки. А от тебя я услышал признание, которое можно подшить к делу.

– Что ж, надевай наручники и вези меня в отделение. Повторю там слово в слово! – Кира снова начала всхлипывать и закрыла лицо руками. Степан сделал глубокий выдох, и, пользуясь моментом, положил руку Кире на плечо.

– Я могу представить, как Алексей тебя любит, и как ты ему дорога. Вряд ли он захочет навещать тебя в колонии общего режима. Посмотри на меня, – девушка повернулась к Степану. Несмотря на темноту, часть света попадала ей на лицо и от слез в глазах мелькал оранжевый блеск. – Если пообещаешь, что расскажешь ему все, когда он придет в себя, я не дам тебя в обиду. С гонками будет покончено. Равно как и с Федором.

– Он же убьет меня за это!

– Не убьет. Говорю, ты слишком дорога ему.

Внутренняя благодарность набрала такой порыв, что Кира снова бросилась к Степану в объятия.

***

Кира долго уговаривала Степана поехать к ней, чтобы события неприятного вечера перенеслись куда легче, но инспектор категорически отказывался от визита к малознакомому человеку. Сейчас нужно было замести следы и решить другие вопросы – избавиться от навигаторов, вернуть «Волгу» в свою берлогу и связаться с матерью. Степан сделал разумное предостережение, что ближайшие пару дней их не должны где-либо видеть вместе.

– Лучше выясни, в какой больнице окажется Алексей. Сейчас его отвезут в реанимационное отделение, там обычно не бывает связи. Затем его либо оставят долечиваться на месте, либо переведут в наш госпиталь, где проводят лечение представителей силовых структур. Сейчас я уеду, ты выждешь 15 минут и поедешь в свой бокс. Дубликат ключей Алексея отдаешь мне. Выйди на Тихона, чтобы тот забрал у всех гонщиков навигаторы и прекратил на время гонки. Будет возникать – скажешь, что это поручение от меня. Затем сотри все исходящие и входящие звонки членам клуба, мой номер можешь оставить. И продумай…

– Степ, хватит, дай переварить…

– …и продумай свое алиби на этот…

Кира не дала зануде-инспектору закончить чтение его нотаций – та страстно вцепилась в его губы. Жалко, что душевное потрясение Киры не обошлось без сигарет. Тогда бы этот момент был для него более приятным. Как-нибудь надо сравнить без привкуса смол…

Гаражный сектор на Измайловской эстакаде был хорош тем, что в ночное время здесь не обитало ни души. В отличие от вечернего времени, о личной конспирации в такие часы можно было не беспокоиться. Ключи от ворот Алексея он спрятал в одном из ящиков с инструментами, после чего закрыл бокс. Отлично, одну улику пока упрятали, хвоста за ним тоже не последовало.

Мать так и не отписалась о прибытии в больницу. Возможно, что приступы усилились, а когда сильно болит – переписки и звонки последнее, что волнует пациента. Неудивительно, если мать довела это дело до операционного стола, и личные вещи с телефоном остались где-нибудь у санитарки. Казначеев решил оставить этот вопрос до утра.

Наступил второй выходной день инспектора ДПС Степана Казначеева. Завтра снова ни свет, ни заря приезжать на планерку и выдачу необходимой экипировки и… любимого мотоцикла. По регламенту, со Степаном должен быть приставлен еще один напарник. Но лейтенанта вполне устраивало и одиночное несение службы – отсутствие болтливого напарника будет как нельзя кстати, пускай и не при самых приятных обстоятельствах. К тому же, это шанс проявить себя как старшего смены.