Реджи кивнула. У нее началась головная боль.

– С тех пор ей пришлось пройти через многое, Реджина. – Кэролайн моргнула за стеклами безобразных очков и наградила Реджи сочувственным взглядом дипломированного психотерапевта.

Внезапно вспомнив причины, по которым она ненавидела психотерапевтов, Реджи постаралась не закатывать глаза. Неужели эта женщина считает ее идиоткой?

– Можно говорить «Реджи», да, я хорошо понимаю, что ей пришлось вынести. Теперь мы можем пойти к ней?

Кабинет казался тесным и лишенным воздуха. Раскидистые хлорофитумы как будто вырастали у нее на глазах.

– Я просто хотела, чтобы вы были готовы. Она не та женщина, которую вы помните.

Поганое откровение. Когда Реджи последний раз видела мать, та была на двадцать пять лет моложе и имела две руки.

– Мне это известно.

– Она может не узнать вас.

– Когда мы последний раз виделись, мне было тринадцать лет. Я и не ожидаю, что она узнает меня. – Реджи подвинулась на стуле и подняла руку, чтобы потрогать рубец вокруг левого искусственного уха, но вовремя остановилась. Она не хотела новых сочувственных взглядов от этой женщины.

– Не знаю, как много рассказала ваша тетя, но ваша мать сильно возбуждена и находится в сумеречном состоянии сознания. У нее есть признаки параноидного синдрома и галлюцинаций. Это состояние может иметь несколько причин: глубинные психиатрические проблемы, долгое злоупотребление алкоголем и ее нынешняя болезнь.

А как насчет того, что она находилась в плену у проклятого серийного убийцы? Разве это не сделает кого угодно немного безумным? Реджи закусила губу, чтобы удержаться от этих вопросов. Она представила, как Кэройлайн Уилер делает пометку, что чрезмерная возбудимость – это их семейная черта. Вместо этого Реджи понимающе кивнула. Ей хотелось покончить с пустопорожними разговорами и встретиться со своей матерью, в каком бы состоянии та ни находилась.

– Мы держим ее на некоторых препаратах, позволяющих ей быть более… спокойной, и я уверена, что доктор Рашана готов все с вами обсудить. Мне известно, что он разговаривал по телефону с вашей тетей и договорился о симптоматической терапии на дому. Как мы объяснили, ваша мать нуждается в круглосуточном уходе.

Глубинные психиатрические проблемы. Симптоматическая терапия.

Слова прыгали в голове Реджи, как шарики для игры в пинбол, отскакивая от звоночков и гудков, от которых у нее разболелась голова и заныла челюсть.

– Ничего нельзя поделать? – спросила Реджи, негодуя на жалобные детские нотки в своем голосе. Она откашлялась и продолжала своим лучшим профессиональным тоном, четко выговаривая каждое слово: – Я имею в виду лечение ракового заболевания.

– Это большой вопрос для доктора Рашаны. Но, насколько я понимаю, болезнь зашла слишком далеко, и остается лишь, по возможности, обеспечивать ей комфорт… и безопасность.

«Поздновато для этого», – подумала Реджи, но снова закусила губу, на этот раз так сильно, что ощутила вкус крови.

– Просыпайся, непоседа.

– Мама?

– Может быть. А может быть, кто-то еще. Может, это старина Дьявол пришел за тобой.

Реджи чуяла запах джина, сигарет и духов «Табу». Мать заползла под одеяло и свернулась вокруг тела спящей дочери, словно змея в поисках тепла. Вера крепко прижала Реджи к себе, выдавив воздух из ее легких.

– Очень смешно. – Реджи открыла глаза.

– Не поворачивайся, а то заметишь мои рога. Чувствуешь, как они тычут в тебя? – Она ткнула острым ногтем в спину Реджи.

– Ой! Прекрати!

Вера хрипло рассмеялась.

– Ты знаешь, что хмуришься во сне? – проворковала она и прижалась губами к щеке Реджи. Волосы матери свесились вниз и защекотали шею девочки. – Давай, просыпайся, а то я пущу в ход свое раздвоенное копыто.