– Я… должна буду рассказать вам о том, что мы найдём? – уточнила Санъяра.

Райере едва заметно улыбнулся и кинул на ученицу чуть насмешливый взгляд.

– Ничего ты не должна. Действуй, как посчитаешь правильным сама.

Комнатка, в которой спала Санъяра, была небольшой – и всё же отдельной. Такие доставались только старшим ученикам, прошедшим полный цикл испытаний, и то не всем.

Покинув Колыбель Жизни в той физической форме, какую ребёнок бескрылого мог бы иметь в тринадцать лет, они с рождения имели набор элементарных знаний, на изучение которых другие расы тратили много лет – крылатому, независимо от касты, не приходилось учиться говорить, ходить, держать ложку. Даже базовые приёмы боя и анализа закладывались в сознание ещё на этапе конструирования в Колыбели. Дальнейшие семь лет называли «пробуждением». Этот период обучения требовался, чтобы в полной мере осознать заложенные в узор крови данные. Ученики этого возраста считались младшими и проходили испытания каждые три года, пока наконец не доказывали свою способность жить и мыслить свободно.

Санъяра последнее испытание прошла три года назад, но, хотя тогда уже получила дозволение покинуть храм, предпочла остаться рядом с намэ и продолжить обучение. Таких, как она – желавших овладеть техниками и знаниями в совершенстве, перенять ещё что-то у своих учителей – было довольно много, но большинство из них не любило оставаться в одиночестве и с радостью предпочитало общие корпуса уединённым кельям.

Санъяра была исключением. Общество сверстников мешало ей сосредоточиться на мыслях и чтении – странном увлечении для крылатого её касты.

«Не поэтому ли Наран выбрал именно меня?» – со странной смесью чувств тем вечером думала она. Своя особость радовала её, вызывала гордость, как никогда. И в то же время рядом с гордостью жил страх: Санъяра не могла отделаться от чувства, что причиной его интереса может быть вовсе не она. С тех пор, как на первом испытании намэ Райере выделил её среди других, эта её избранность всегда бросалась в глаза. Но Санъяра не знала, какое значение она может иметь для талах-ар.

Утренняя пробежка должна была освежить голову, но вместо этого залегла на сердце тяжёлым осадком. Едва добравшись по спиральной тропинке до любимого утёса и не успев раздеться, чтобы прыгнуть в водопад, Санъяра увидела на своём месте стройную фигуру, закутанную в чёрно-белую ткань. В то время как представители других каст в основном предпочитали светлые, радующие глаз цвета, катар почти всегда носили чёрное. Отличать одежды знаками принадлежности определённому храму было не обязательно, если только ты не выступаешь перед представителями другого храма в формальной роли, но белое шитьё по краю широких рукавов и покрывала, лежавшего на волосах, дало Санъяре понять, что перед ней Ласточка, ещё до того, как девушка увидела лицо.

– Мастер Калайа, – вдохнула она и склонила голову, как диктовала разница их рангов.

Калайа медленно обернулась и посмотрела на неё как будто бы с удивлением, но в выражении её лица Санъяре почудилось нечто фальшивое.

– Девочка… – задумчиво произнесла намэ. – Ну надо же. Но это хорошо, что я встретила тебя.

«Вообще ничего хорошего», – раздражённо отметила Санъяра про себя.

– Я видела тебя в обществе талах-ар. Рада, что ты оказалась мудрей, чем твой наставник.

Санъяра так растерялась, что не знала, что и ответить. Во-первых, её возмутила мысль, что кто-то мог подглядывать за её прогулкой с Нараном. Во-вторых, она абсолютно не понимала, какие выводы из увиденного сделала Калайа, но, судя по камню, брошенному в направлении мастера, явно какие-то неправильные.