– Это уже совсем чушь… – пробубнил Саша себе под нос. Он встал и пошёл в ванну, для того чтобы умыться.

– Как будто ты далеко уйдёшь.

– Я не буду больше говорить с тобой, – прошептал парень сам себе.

Он почти набросился на кран. Несколько раз плеснул себе в лицо водой, а потом поднёс рот к струе и начал жадно захлебываться химикатами из ближайшей реки. Тяжело дыша, он поднял голову и посмотрел в зеркало: никаких заячьих ушей или пурпурных пятен на коже – с ума он ещё не сошёл. Саша быстро перевёл взгляд на ванну и в страхе отшатнулся назад, споткнувшись о бутылку (как она вообще там оказалась!). В голове зазвенело от удара о сиденье унитаза. Перед глазами зависло изображение тела, лежащего в ванне. Руки и ноги, замерзшие в неестественной позе, лицо, едва различимое под тёмно-красно-коричневым желе, в которое превратилась вода, и чёрные волосы, свалявшиеся в один омерзительный мокрый комок. Всё потемнело.

Лампочка перегорела пару месяцев назад: единственным источником света в комнате был телевизор, по которому шло очередное «Паранормальное явление», помещение изредка освещалось лишь на несколько минут. Женя и Саша, полуголые, лежали, укрывшись двумя одеялами, болтали о какой-то несусветной чуши, что правильно: всегда пугают влюблённые, которые наедине говорят о концепции мира или же смысле жизни, будто кто-то постоянно наблюдает за ними и записывает. Где-то за стеной бурчал сосед, он был явно обижен за то, что, когда он пытался выйти из своей комнаты последний раз, Саша кинул в него бутылкой из-под пива. Что-то зашуршало и зашаркало за куском фанеры, парень схватился за заранее приготовленную бутылку потяжелее. Женя засмеялась и запрыгнула на своего молодого человека.

– Дим! Беги, я его держу!

Саша не удержался и тоже засмеялся, когда увидел несчастного Митю, который с чашкой несётся на кухню.

– Ах ты мелкая!

Парень повалил Женю, и они начали бороться, путаясь в одеяле, пытаясь хвататься за подушки и друг друга. Люди, которые счастливы, всегда идиоты, наверно поэтому никто не готовится к несчастью, которое всегда настигнет вас у стен вашего замка, разорвёт его на куски, бросит к вашим ногам ошмётки, а потом, возможно, прижмёт ногой сверху, чтобы вернуть обратно в реальность.

Саша сжал её и изо всех сил, что у него были, поцеловал, потом резко спустился ниже:

– НЕ НАДО! НЕТ! НЕ КУСАЙСЯ!

– Вообще-то мне нужно к зачёту готовиться! – раздалось откуда-то с кухни.

Саша поднял голову, переглянулся со своей девушкой, и они хором прокричали: «Заткнись!»

Туман воспоминания начал рассеиваться, мир возвращал Александра обратно, но последний сопротивлялся. Он хватался, как мог, отказывался отпускать давно прошедшее, картину с уже поплывшей акварелью. Чем больше несчастный цеплялся за холст прошлого, тем больше он рвал полотно, смазывал краски, ломал рамку где-то глубоко в своей памяти. Жизнь резкой болью в затылке всё-таки отвоевала парня к себе, чему он не был рад. Издав что-то похожее то ли на рычание, то ли на кряхтение, молодой человек поднялся и ощупал голову: «Крови нет, значит, всё в порядке, шишка будет. Зараза. Откуда тут взялась бутылка?! Я не пью в ванной!» Он посмотрел на пол – ничего не было. «Я точно схожу с… Труп!» Парень вскочил и бросился к ванне, которая была пуста. Он тщательно её осмотрел, будто человеческое тело может неожиданно спрятаться где-то под эмалью. Саша точно помнил каждый сантиметр тела, которое лежало в его собственной ванне ещё секунду назад. Человек был абсолютно синий, с отчётливыми синячными линиями на шее, серая рубашка была заляпана чем-то вроде рвоты, а торчащий из мутного желе ботинок устало вывалил язык отваливающейся подошвы. Единственное, чего Александр не мог вспомнить, так это лица трупа, как будто его и не было…