– Для твоего отца будет счастьем отдать свою непутёвую дочь за такого, как я. А если я от тебя откажусь и верну ему с позором, он не сможет отдать тебя даже за уличного бомжа.

– Вот и пусть! Я согласна! Верни меня моему отцу!

Подавлять свою злобу стало ещё тяжелее. Вот-вот он сорвётся, и девке не поздоровится.

Распахнув дверь, кивнул Шамилю.

– Отведи Шахидат в её комнату и проследи, чтобы она не выходила оттуда, пока я не позволю, – повернулся к ней, не без удовольствия отметил страх в её колдовских глазах. – Отправляйся за Шамилем. И не смей мне перечить, иначе будешь наказана.

Она упрямо замерла на месте.

– Никуда не пойду. Ты должен отпустить меня! Ты не имеешь права этого делать!

– Замолчи, женщина! И делай, как я сказал, иначе отволоку тебя туда сам! – рявкнул так, что дёрнулся даже Шамиль, а девица лишь вздёрнула подбородок.

– Я пойду. Но мой отец обо всём узнает, слышишь? Ты будешь наказан за свои поступки!

Ведьма. Она сумасшедшая ведьма. Но так даже интереснее.

– Женщина сказала, что Шахидат ничего не ест. И даже не пьёт. Требует, чтобы позвали её отца.

Валид скривился, лениво передвигая фигуру на шахматной доске.

– Отец часто говорил нам с братьями, что эта игра способна развить мозги и смекалку. Ты не знаешь как?

Шамиль пожал плечами, нахмурился.

– Ну так… Стратегия же. Учит мыслить наперёд. Развивает мышление.

Валид усмехнулся и, опрокинув следующую фигуру несуществующего противника, поднял взгляд на помощника.

– Понимаешь, Шамиль, всё дело в том, что невозможно развить то, чего нет от рождения. У женщин нет смекалки. У них нет логики. Они либо покоряются, либо топают ногами, требуя своего через истерику. У мужчин же всё просчитано на несколько ходов вперёд.

Шамиль вряд ли понял, о чём сейчас говорил Валид, но усиленно морщил лоб. Хаджиев с ухмылкой почесал бороду, поднялся.

– Дай ключи. Навещу свою невесту.

– Так нельзя, Валид, ты же знаешь. Это нехорошо, – Шамиль покачал головой, поморщился, когда Хаджиев наградил его своим недовольным взглядом.

– Я не собираюсь спрашивать разрешения, чтобы увидеть свою женщину. Ясно? Дай сюда ключи! – рывком подобрался к Шамилю, и тот отвернул лицо.

– Я не об этом. Я о том, что ты слишком увлёкся ею. Тебя клинит, Валид. Это нехорошо. Не нужно, чтобы все это видели. Ты показываешь свою слабую сторону.

Оскалившись зверем, Хаджиев схватил помощника за шиворот, впечатал в стену.

– Повтори, что ты сказал?

– Валид…

– У меня нет слабых сторон! Понял?! Кто захочет это проверить – порву на куски, ясно?! Ключи сюда дай! И занимайся своими делами!

Я в тюрьме. В клетке, прутья которой сжимаются и душат меня. А неизвестность и вовсе лишает рассудка. Отец до сих пор не приехал за мной, и я опасалась, что Валид ему попросту не позвонил. Что задумал этот подлец, страшно представить даже. Сначала я не поверила Хаджиеву, когда тот пригрозил, что женится на мне, а теперь… Теперь уже ни в чём не была уверена. Но паника разрасталась, расползалась в душе чёрной отравой, и мне хотелось бежать, куда глядят глаза. Правда, сделать это оказалось труднее, чем могло показаться поначалу.

Ко мне иногда заходила какая-то женщина, приносила еду. Она не разговаривала со мной ни на одном из языков и, когда я к ней обращалась, просто отводила взгляд в сторону.

Я чувствовала, как тучи над моей головой сгущаются. Как сжимается на шее невидимое кольцо. И запах Валида… Мне казалось, что каждый уголок этого дома пропитан им. От этого стынет в жилах кровь и испуганно замирает сердце. Этот запах парализует, как сильнодействующий яд. И я застываю без движения каждый раз, как только ощущаю его.