Но Любовь Андреевна, присутствовавшая при этом и внимательно наблюдавшая за дочерью, заметила, что Даше совершенно не интересно то, о чем говорят ее подруги. Более того, ей казалось, что дочка вообще плохо представляет, кто к ней пришел и о чем рассказывает. Катя и Наташа, наоборот, были очень довольны визитом, перед уходом они сказали Любови Андреевне, что Даша явно поправляется, что она стала улыбаться и интересоваться жизнью класса, и что совсем скоро она окончательно выздоровеет.

– Мама, а что это за девочки? – спросила Даша, когда мать, закрыв входную дверь, вернулась на кухню.

Любовь Андреевна молча опустилась на табуретку и обхватила голову руками.

– Ты что, совсем ничего не помнишь? – посмотрев на дочь, тихо спросила он.

– Мне кажется, что они приходили сюда, давно, когда мы с тобой только поселились здесь. И ты говорила, что это мои подруги. Но у меня это все, как в тумане, – Даша говорила медленно, тщательно подбирая слова, – Я не помню, что мы здесь давно живем, мне кажется, что мы жили в какой-то большой квартире.

Любовь Андреевна тихо заплакала.

– Что же нам с тобой делать, доченька? – сказала она, гладя Дашу по голове, – ты очень изменилась, совсем другая стала, тихая, спокойная. Раньше ты была другая.

– Какая я была? Расскажи, – заулыбалась Даша, и первый раз после болезни Любовь Андреевна увидела в глазах дочери неподдельный интерес.

И она стала рассказывать. О том, что раньше Даша была непослушной и грубой, прогуливала уроки и на нее жаловались учителя, что маму часто вызывали в школу, потому что Даша со своими подружками обижала других скромных и слабых девочек. Но училась она хорошо, была способной и у нее была прекрасная память. И если бы не плохое поведение и прогулы, Даша могла бы быть одной из первых учениц в классе.

– Знаешь, мама, вот когда ты рассказываешь, я это все вспоминаю, но как будто в тумане, вроде бы это все и было, но словно не со мной, – задумчиво проговорила Даша.

– Это все от болезни, – на глазах Любови Андреевны снова показались слезы, – от болезни, будь она неладна.

– А тебе какая дочка больше нравится? – глядя на маму хитрющими глазами той, прежней Даши, спросила дочка.

Любовь Андреевна разрыдалась.

– Солнышко ты мое, – сквозь слезы говорила она, – я так тебя люблю, главное, чтоб тебе хорошо было, мне-то уж что, мне-то ничего не надо, тебя бы вырастить.

– Мамочка, дорогая, не плачь, пожалуйста, – обнимая мать и поглаживая ее по худым плечам, говорила Даша, – ведь ты сама мне говорила, что все, что ни случается в жизни, все к лучшему, вот и я из-за болезни стала лучше, я никогда больше тебя не обижу и не нагрублю, я стала совсем-совсем другой, я даже почти не помню, какой я была раньше.

– Но ведь тебе надо учиться, – немного успокоившись, сказала Любовь Андреевна, – тебе надо ходить в школу, общаться с подругами.

– Зачем? Мне хорошо дома, с тобой, – Даша опять заулыбалась, и ее искренняя и добрая улыбка солнечным лучиком озарила темную, выходящую окнами во двор – колодец комнату.

– Как зачем? – изумилась мать, – ведь ты должна быть такой, как все.

– Быть такой, как все – скучно, – тихо-тихо ответила Даша.

Олег Логинов с грустью смотрел из окна машины «Скорой помощи» на пустые вечерние улицы с редкими прохожими. Его не радовала красота и величие огромного города в это самое необыкновенное время года, в разгар белых ночей.

Когда поступил вызов, его смена уже заканчивалась, до конца рабочего дня оставалось всего несколько минут, но другая бригада еще не появилась, и Олегу пришлось ехать в центр города к пятилетнему мальчику с высокой температурой и сильной головной болью.