Стоявший ближе всех Ванимун попытался толкнуть Хиссуна в плечо. Тот отпрянул, но Ванимун успел оставить след грязных пальцев на его бледно-зеленом плаще. Внезапно его захлестнула бешеная ярость.

– Только тронь меня еще раз! – закричал он, делая в сторону Ванимуна знак морского дракона. – Не смейте ко мне прикасаться!

С издевательским смехом Ванимун снова протянул руку, но Хиссун поймал его за запястье и сжал из всей силы.

– Эй, пусти! – прокряхтел Ванимун.

Вместо этого Хиссун дернул руку Ванимуна вверх и назад, развернув его спиной к себе. Маленький и щуплый Хиссун никогда не был силен в драке, он больше полагался на скорость и находчивость, но ярость придала ему силы. Сейчас он весь кипел и готов был убивать. Низким, дрожащим от напряжения голосом он произнес:

– Ванимун, если понадобится, я тебе и руку сломаю. Не смейте ко мне прикасаться!

– Больно же!

– Будешь еще руками размахивать?

– Да я только пошутил…

Хиссун завернул руку Ванимуна еще выше, до предела:

– Сейчас сломаю.

– Эй… Пусти…

– Не приближайся ко мне.

– Да. Да! Хорошо!

Хиссун отпустил его руку и перевел дыхание. Он весь вспотел, сердце колотилось. О том, как он сейчас выглядит, не хотелось даже думать. И все труды Эйлимур пропали…

Ванимун отступил, угрюмо потирая запястье:

– Боится он, что я ему одежку запачкаю. Не хочет мараться о простой народ…

– Точно. А теперь иди отсюда, я и так опаздываю.

– К короналю на ужин, полагаю?

– И снова точно. Я опаздываю на ужин к короналю.

Ванимун и остальные вытаращились на него со странной смесью злости и благоговения на лицах. Хиссун растолкал всех и быстро зашагал через площадь.

«Не слишком удачное начало», – подумал он.

Однажды в середине лета, когда солнце неподвижно стояло над Замковой горой, корональ лорд Валентин в наилучшем настроении выехал прогуляться по усыпанным цветами лугам у подножия левого крыла Замка.

Он отправился один, не взял с собой даже свою супругу – леди Карабеллу. Советники постоянно возражали против его выходов без охраны даже в пределах Замка, а уж тем более – за обширный периметр резиденции правителя, и всякий раз во время спора Элидат бил по ладони кулаком, Тунигорн выпрямлялся во весь рост, будто хотел преградить собой Валентину путь, а невысокий Слит буквально чернел от ярости и напоминал короналю, что враги уже свергали его и могут сделать это снова.

– Ах, на Замковой горе мне совершенно ничего не может угрожать, – настаивал Валентин.

Но им всегда удавалось переспорить его – вплоть до сегодняшнего дня. Безопасность короналя Маджипура, говорили они, превыше всего. И поэтому куда бы лорд Валентин ни ехал, рядом с ним всегда находились Элидат, или Тунигорн, или Стазилейн, как когда-то в детстве, а на почтительном расстоянии незаметно следовали еще шестеро солдат гвардии короналя.

Однако в этот раз Валентин каким-то образом ускользнул от них. Он сам толком не понял, как ему это удалось, но когда утром он ощутил непреодолимое желание проехаться верхом, то просто пошел в конюшни южного крыла, оседлал своего скакуна без помощи конюха и поскакал по зеленым фарфоровым плитам необычно пустой площади Дизимоля, стремительно пронесся под огромной аркой и очутился на Большом Калинтэйнском шоссе, окаймленном живописными полями. Никто не остановил его, никто не окликнул, словно он по волшебству сделался невидимым.

Пусть на час или на два, но свободен! Корональ откинул голову и захохотал, как давно не смеялся, подстегнул скакуна и помчался через луга так быстро, что копыта огромного пурпурного животного почти не касались бесчисленных цветов.

Вот это жизнь!