– Конечно, он сидит и думает: «Я француз, я на девяносто процентов состою из глютена! Круассан, багет и креп! – шучу я. – О чем говорит эта ненормальная?»

Эмма тихо посмеивается и добавляет гнусавым голосом:

– «А оставшиеся десять процентов – это вино!» – Ее указательный палец тычет в темное беззвездное небо, а на лице такая беззаботная улыбка, что хочется даже сфотографировать. Есть уютные, комфортные люди, и Эмма для меня именно такая.

– Ох уж эти клише, – покачивая головой, говорю я.

– Но они весьма правдивые. – Эмма поигрывает бровями и тут же добавляет: – Кроме единственного! Беретов.

Глядя на то, как на балконе первого этажа, забыв обо всем на свете, целуется парочка, я цокаю языком и отвожу взгляд.

– Это пока мода не вернулась. Но береты уже подкрадываются к нам! – сообщаю я, а у самой от увиденного счастья становится немного тоскливо на душе. Хочется почувствовать теплые губы и спрятаться в этом мгновении от всего мира.

Эмма тем временем наигранно накручивает локон на палец и, не замечая перемены в моем настроении, продолжает:

– О-ля-ля, наконец мы станем настоящими француженками!

Она так смешно кривляется, что я не выдерживаю и смеюсь в голос. Как же мне нужен был такой вечер! В компании родных людей, с которыми пребываешь на одной волне, когда можно шутить и говорить все, что вздумается. И когда одиночество и тоска отпускают.

– Мадемуазель! – неожиданно гремит мужчина в крепри, и Анабель съеживается под его грозным взглядом. – Я не знаю калорийность каждого блюда. И нет, это не входит в мои обязанности.

Мы с Эммой переглядываемся и еле сдерживаем рвущийся наружу смех. Анабель, потупив глаза, наконец заказывает:

– Креп из гречневой муки с семгой, будьте добры. – Она смущенно улыбается своей обворожительной улыбкой. Но мужчина на это не клюет.

– Следующий, – рявкает он, явно молясь про себя, чтобы новая клиентка не подсчитывала калории. Мы буквально подлетаем к стойке.

– Два крепа «Четыре сыра», будьте добры, – быстро бросает Эмма, и его плеч и расслабляется, а с губ срывается вздох облегчения. Анабель доведет до седьмого каления кого угодно. Талант!

– Мне нельзя пить больше двух коктейлей, – вдруг шепчет мне на ухо лучшая подруга. – В голове появилось навязчивое желание позвонить твоему брат у и попросить его приехать.

Это настолько неожиданно, что мне приходится прикусить губу и изо всех сил сохранять невозмутимый вид. Тот факт, что я тоже выпила гораздо больше двух коктейлей, не помогает от слова «вообще».

– Не смей смеяться, – отчитывает меня Эмма.

Я направляю все свое внимание на мужчину, который жарит нам огромный блин и посыпает его сыром. На стойке лежит несколько визиток, на которых рекламным шрифтом из нулевых написано: «Бретонские крепы, почувствуй вкус настоящей Франции!»

– И не смей делать вид, что приготовление блинчиков столь залипательное занятие! – пыхтит моя лучшая подруга.

– Я? Даже и не думала. – Вот только мне никак не удается скрыть глупую улыбку. Миссия «Оставаться невозмутимой» с треском провалена.

Эмма пихает меня в бок.

– Только не смей рассказывать об этом своему братцу, – предупреждает она и воинственно тычет меня пальцем в грудь.

– О чем именно? – хлопая глазами, переспрашиваю я. – О твоем навязчивом желании заняться с ним сексом?

Подруга в шоке смотрит на меня и громко шикает, с подозрением поглядывая на Анабель. Последняя с довольным видом сидит на лавочке и уплетает за обе щеки свой огромный гречневый блин.

– Анабель нас не слушает. Ее не интересует ничего, кроме крепа, – беззаботно отмахиваюсь я. – В любом случае Поль абсолютно точно чувствует то же самое. Так что звон и, я возьму астролога на себя, и мы в одно мгновение исчезнем из твоего жилища.