Не жалуемся. Пыльное, как везде. Говорю ровным голосом, но думаю, откуда он знает мою фамилию.

Он хохотнул, глупо, нахально. Да, похоже, говорит. Но мне как раз на руку. Проще ставить вышку там, где у матушки природы чисто и сухо. Выпрямился, шагнул вперед, ладони поднял. Улыбка на лице застыла, как стрелка на кухонных весах.

Слушайте, у меня случилась неприятность нынче утром. Вы мне не поможете?

Он делает еще шаг, я смотрю на его ноги. Поднимаю глаза – он держит руки над головой. Ребенок сильно пинает меня под ребра, я кладу руку на живот, хочется сесть. Два дня назад я стреляла в койота, он бежал рысцой к курятнику. В последнюю секунду отвела взгляд от мушки и промахнулась, а тут Эйми закричала – скорпион – я поставила ружье и схватила лопату. И сейчас не могу вспомнить, перезарядила ружье или нет. Старая Дама – это винчестер 1873 года; бабушка считала, что это самое лучшее ружье в мире. Я глажу большим пальцем шейку ложа, как будто она может подсказать мне: да или нет.

Сынок, что тебе надо? спрашиваю парня – мужчиной его еще трудно назвать.

Он стоит на солнце смирно, но глаза прищурены. Мне очень хочется пить и хотел бы позвонить от вас…

Делает еще шаг к дому, но, увидев Старую Даму, застывает. Говорю себе, он не может знать, если не заряжена. Постукиваю дулом по дощатому полу – раз, другой, третий, а он наклоняет голову, прислушивается.

Миссис Уайтхед, ваш муж дома?

Дома, конечно, дома, но сейчас спит.

Улыбка стала шире, чуть дружелюбнее. Скотовод – и спит среди дня?

Время – половина двенадцатого. Я смеюсь, от смеха горечь, как от можжевеловой ягоды. Как же глупо он звучит! Какой одинокой выгляжу из-за него.

Он хохотнул тонким голосом, и от этого звука у меня подвело желудок. Засмеялся – словно в карты передернул.

Что, миссис Уайтхед – ваш муж вчера тоже принял лишнего?

Нет.

Заболел? Слишком много сладких валентинок съел?

Он не заболел – я прижимаю ладонь к животу и думаю, успокойся, маленький, тише. – Чем я могу вам помочь?

Я же сказал, у меня маленькая неприятность. Мы с подружкой приехали сюда вчера вечером, немного отпраздновать. Ну, знаете, как это бывает…

Понимаю, говорю я, а сама глажу себе живот.

…и выпили лишнего, и немного поругались. Может, ей не понравилась коробка конфет в виде сердца, мой подарок, а я, наверно, задрых…

Вот как.

…можно сказать, потерял подругу. Стыд какой, а?

Смотрю на него, слушаю, держусь за ружье, как утопающий за соломинку, а горло словно кто-то обхватил рукой и сжимает медленно, всё крепче. У него за спиной, на горизонте, чуть виднеется вишневая машина. До нее больше мили, и, кажется, она летит над пустыней. Пожалуйста, заверните ко мне, думаю я, когда она приближается к нашему повороту, и горло у меня слегка саднит. Машина будто помедлила перед поворотом – пятнышко на горизонте – и помчалась дальше.

Парень рассказывает свою сказочку, все еще улыбаясь, светлые волосы горят на солнце. Он стоит в пяти шагах от меня. Если есть патрон, я не промахнусь.

Утром проснулся, она уже куда-то слиняла. Боюсь, бродит по нефтяному участку, а сами понимаете – девушке там гулять ни к чему.

Я не говорю ни слова. Только слушаю. Слушаю и ничего не слышу, кроме его голоса.

Боюсь, не попала бы там в какую неприятность, говорит он, на гремучую змею наступит или плохого человека встретит. Вы мою Глорию не видели? Поднимает правую руку и показывает ладонью на уровне груди. Мексиканочку? Вот такого росточка?

У меня сжимается горло, но через силу сглатываю и смотрю ему прямо в глаза. Нет, не видела её. Может, кто-то подбросил её до города.

Можно зайти к вам, позвонить?