– У меня есть один, с ухом такой, уверен, тебе понравится, можно даже не красить. – Игорь Иванович сделал маленький глоток и в благодарность за приятное начало разговора добавил: – Только не сегодня, я очень тороплюсь. Племянник из Ленинграда приезжает. Вот пива взял.

Стуча деревянной ногой, в «Утюг» вошел Мишка Бандалетов, величайший плут и пройдоха, способный для вашего удовольствия и за ваш, разумеется, счет выпить маленькую водки через ноздрю. Понимая свое особое положение в городе, он сам первый никогда никого не узнавал и первым не здоровался. И если бы сами обитатели Гатчины его не признавали и не здоровались с ним, он так бы и жил, как транзитный путешественник, впервые попавший в незнакомое место. Эта личина, исполненная гордости и достоинства, позволяла ему к одним и тем же лицам обращаться со словами, то ли вычитанными в какой-нибудь древней книге, а скорее всего услышанными в кино: «Не дайте пропасть благородному человеку…» Не навязываясь в дружбу и даже не напоминая о знакомстве, он демонстрировал истинное благородство души, ограждая собеседника от унижающего равенства, и потому Мишка редкий день не был пьян уже до обеда. Три удара деревяшкой в пол, и Бандалетов стоял перед закусывающими шоферами. Услышав предложение спасти благородного человека, шоферы не от жадности, а из чувства безопасности, от нежелания участвовать в каком-то непонятном представлении сочли за лучшее просителя обматерить, Бандалетов резко пригнул подбородок и в следующую секунду вскинул голову, как исполнительнейший флигель-адъютант, получивший ясное указание о дальнейших действиях. Он тут же развернулся и четко, ловко, в два шага предстал перед приятелями. Благородная душа Бандалетова не стала открещиваться от знакомства с Игорем Ивановичем и Шамилем.

– Не смею мешать беседе умнейших граждан Гатчины, – четко доложил Мишка.

Игорь Иванович был рад, что семь копеек у него все-таки оставалось, и он тут же кинул их в подставленную ладонь. Шамиль дал копеек восемнадцать. Поблагодарив дарителей все тем же флигель-адъютантским поклоном, Мишка развернулся на своей деревянной оси и покинул «Утюг».

– Племянник любит «Московское» пиво? – кивнув на сетку, поинтересовался Шамиль.

– А что ты думал? Пол-утра потерял, пока нашел.

– Это хорошее пиво, я его пил. Мы его с тобой пили. На майские, помнишь, с машины продавали? С машин всегда продают дорогое пиво.

– Смотри, что у меня с руками. – Игорь Иванович поставил кружку и протянул ладонь. – Во, видишь? Не разгибается до конца, и все тут.

Безымянный палец бурой, в трещинах и царапинах клешни действительно пребывал в оригинальной позе.

– А ты попробуй календулой.

– Я гомеопатию не признаю. Хочешь – обижайся, хочешь – нет, только это… – Игорь Иванович придвинулся и доверительно сообщил: – Это буряты выдумали, им она и помогает.

Шамиль подумал, что-то вспоминая, улыбнулся и сказал:

– Академик Павлов не был, по-моему, бурят, но лечился только у гомеопатов.

– Вот и залечили своими шариками.

– Шарики здесь ни при чем, это жена…

– Жена? Да он свечки по ней ставил!

– Кстати, наука отрицает, что академик Павлов верил в Бога.

– А где была твоя наука, когда он в Знаменской церкви на площади Восстания поклоны бил?! Знаменскую-то не сносили, пока был жив академик Павлов.

– Я по радио слышал. «Уголок атеиста» называется…

– Мне не надо радио, если я сам… в общем, не сам, а Настя… ее младшая сестра на Гончарной жила и ходила в Знаменскую… Так что слушай радио… – Убежденность в своей правоте мешала найти нужные слова.

– Марко Поло, венецианский путешественник, вообще считал Россию китайской провинцией… и называл Татарией. Это же заблуждение!..