Другие долгосрочные тенденции также дают повод для оптимизма. Например, во всем мире значительно сократилось число детей, занятых детским трудом: с 246 млн в 2000 г. до 160 млн 20 лет спустя, в 2020 г.[5] Причем снижение произошло несмотря на то, что за тот же период население планеты выросло с 6,1 до 7,8 млрд человек.

Чтобы понять проблему бедности, необходимо обратиться к истории. Многие люди считают, что первопричиной глобальной бедности и голода является капитализм. У них совершенно нереалистичное представление о докапиталистической эпохе. Йохан Норберг, автор книги «Прогресс», в молодости сам придерживался антикапиталистических взглядов. Однако он признается, что никогда не задумывался о том, как жили люди до Промышленной революции: «Я думал об этом скорее как о современной экскурсии в сельскую местность»[6]. А видный немецкий политик левого толка Сахра Вагенкнехт пишет в книге «Убежденные в своей правоте», что до капитализма люди «безусловно, жили крайне аскетично», но восхваляет такие условия за то, что они способствуют «гораздо более спокойной жизни с любовью к природе, жизни, интегрированной в сплоченные сообщества», которая по сравнению с капитализмом была «поистине идиллической»[7].

В своей знаменитой статье о положении рабочего класса в Англии Фридрих Энгельс осудил условия труда при раннем капитализме в самых резких выражениях и нарисовал идиллическую картину домашнего труда до того, как механизированный труд и капитализм пришли, чтобы разрушить эту прекрасную жизнь: «Так рабочие вели растительное и уютное существование, жили честно и спокойно, в мире и почете, и материальное их положение было значительно лучше положения их потомков; им не приходилось переутомляться, они работали ровно столько, сколько им хотелось, и все же зарабатывали, что им было нужно; у них был досуг для здоровой работы в саду или в поле – работы, которая сама уже была для них отдыхом, – и кроме того они имели ещё возможность принимать участие в развлечениях и играх соседей; а все эти игры в кегли, в мяч и т. п. содействовали сохранению здоровья и укреплению тела. Это были большей частью люди сильные, крепкие, своим телосложением мало или даже вовсе не отличавшиеся от окрестных крестьян. Дети росли на здоровом деревенском воздухе, и если им и случалось помогать в работе своим родителям, то это всё же бывало лишь время от времени, и, конечно, о восьми- или двенадцатичасовом рабочем дне не было и речи»[8].

Энгельс продолжает: «Они были людьми “почтенными” и хорошими отцами семейств, вели нравственную жизнь, поскольку у них отсутствовали и поводы к безнравственной жизни – кабаков и притонов поблизости не было, а трактирщик, у которого они временами утоляли жажду, сам был человек почтенный и большей частью крупный арендатор, торговал хорошим пивом, любил строгий порядок и по вечерам рано закрывал свое заведение. Дети целый день проводили дома с родителями и воспитывались в повиновении к ним и в страхе божием…» Молодые люди, пишет Энгельс, «росли в идиллической простоте и доверии вместе со своими товарищами по играм до самой свадьбы». Единственная негативная нотка звучит, когда Энгельс продолжает: «…но зато в духовном отношении они были мертвы, жили только своими мелкими частными интересами, своим ткацким станком и садиком, и не знали ничего о том мощном движении, которым за пределами их деревень было охвачено всё человечество. Они чувствовали себя хорошо в своей тихой растительной жизни, и, не будь промышленной революции, они никогда не расстались бы с этим образом жизни, правда весьма романтичным и уютным, но все же недостойным человека»