Мир – это не город-сад. Это путь. Только за сделанным шагом следующий шаг становится ясным.

Зачатая без любви,

Вероломная, хрупкая оригами,

Разрывай себя криками,

Запутывайся небесами,

Пожалуйста, говори,

Держась двумя полюсами

За главную ось Земли…

Наверно, здесь без тебя могли обойтись как-то сами,

Но, похоже, что не смогли.

Вынимай свою сущность,

Создавай плоти массы,

Тебе разное довелось…

Страшно было стоять у кассы,

Пока мама в другом отделе

В битве за кусок колбасы,

Ты вроде бы тоже в деле,

Школьное платьице, две косы,

Про себя повторяешь «Сметана,

масло», и боишься большой осы.

А теперь ты сама большая,

Тысячи ос потеряли жало,

Пока ты, хохоча, бежала

Вдоль посадочной полосы.

Так взлетай же с неё скорее,

Приземляйся хоть в Вене, хоть на Венере,

Ты же знаешь, что всем по вере,

Повторяешь себе «не ссы»,

А сама стоишь и не веришь,

Что стрекочут в тебе часы,

Даже когда замираешь

и держишь паузы.

Отпусти все дурацкие «если»

Ничего не бывает после,

Всё, приехали, взрослая

– это ты.

Дать себе шанс научиться.

Не вгрызаться в устои,

Как беременная волчица.

Слушать без критики, без «отстой».

Чужих идей не сторониться,

А рассматривать, словно, бриллиант

Видимый глазу не сразу —

Не покупать, но знать, чего стоит.

Всё, никаких больше черновиков!

Передо мной белый лист.

Сотни дорог, не один десяток домов.

А лист по-прежнему чист…

Все эти годы я готовилась жить —

Вот узнаю, попробую, стану,

Однажды смогу навсегда полюбить,

Сейчас всё не то, полустанки.

Не такой уж и важный этот закат,

Будут ещё, сейчас подготовка,

Репетиция. Позже парад,

Там я принцесса. Пока так, полукровка.

Они говорили, – «Кайфово на пенсии,

а ты верь, надейся и жди.

Много работай, меньше праздности, песен.

Потом будет каждый день в радости.

А пока подрасти, (состарься, жизнь упусти)»

И вот она я. Говорят, экватор пути.

Уже #можно плевать на условности,

Мир несётся на бешеной скорости,

Никого не спасти.

Но есть и хорошие новости —

Могу взять сейчас ручку и вывести:

«Это – моя чистовая дорога.

Я сумею её пройти.»

Они, отрицавшие смерть и старость,

закрыли глаза на немощь, отвергли помощь,

настаивали, чтобы им досталось

всё изобилие мира. Кричали «сволочь»

тому, кто вдруг показал усталость,

сошел с дистанции.

Пытались его растолочь,

стереть, отменить. Чтобы его не осталось

в пространстве сильных.

Синонимом «превозмочь»

там стало «Жизнь состоялась

тогда, когда дом, жена, два сына и дочь,

бизнесы, дерево, дачи…»

А сильным-то что досталось?

Воспоминания – детство, звёздная ночь,

Потом, вроде бы, жизнь и вот уже старость.

И нет рядом тех,

Кто пестовал только мощь.

А что, правда, плакать не стыдно?

Всегда говорили – Не плачь, будь сильной,

Что ты, как маленькая? Ты капризная!

Те, кто над плаксами в школе смеялись,

когда выросли, сами вдруг оказались

в тюрьме без эмоций, где злость

к детским слезам

превратилась в запреты

себе, своим детям.

Из уст юных мам

повторились те же сюжеты,

что когда-то сломали напополам.

А теперь и их дети учатся силе

через бездушие и непринятие ран.