– Я и не думала похоронить тебя заживо, – тут же смутилась я. – Просто я бы не хотела находить женские трусы у твоего порога.

– Ты так говоришь, как будто собираешь их каждый день. Это было всего лишь раз. Один-единственный раз.

Я сжала руку брата и сказала извиняюще:

– Просто я беспокоюсь о твоем здоровье.

– О моем здоровье?! – Брат изменился в лице и оттолкнул мою руку. – Ты считаешь меня инвалидом?! Ты и вправду так считаешь? Если я инвалид по документам, это совсем не значит, что я инвалид в душе и инвалид по жизни! Ты не смотри, что я в инвалидной коляске! Не смотри! Я к ней так привык, что порой мне кажется, что я не на колесах, а хожу ногами! Понимаешь, ногами?! – У брата задрожал кадык, а в глазах появились слезы. – Саня, я так тебе верил! Всегда! Уж я-то знал, что даже если бы у меня совсем не было ни рук, ни ног, ты бы никогда не назвала меня инвалидом! Кто угодно, но только не ты! Не ты!!! Знаешь, как противно, когда тебе напоминают о здоровье! Просто противно, и все!!! И никогда не смей больше говорить об этом! Я сам позабочусь о себе!

От этих слов мне стало совсем плохо. Я наклонилась к брату, поцеловала его глаза.

– Ну прости меня, пожалуйста. Прости… Я была не права. Не права… Я идиотка! Я дура! Я сволочь! Я гадина! Я самая ужасная и скверная девчонка в этом мире! Я не достойна иметь такого брата, как ты! Слышишь, не достойна!

Я стала сама себя хлестать по щекам и ругать на чем свет стоит. Брат не выдержал, громко рассмеялся, вытер выступившие слезы и притянул меня к себе.

– Ты сумасшедшая!

Поняв, что меня уже простили, я наклонилась к нему совсем близко и промурлыкала, как добродушная кошечка:

– Жень, ты меня простил?

– Конечно, разве тебя можно не простить?

– Значит, простил, – торжественно похлопала я себя по груди. – Сама не понимаю, почему я завелась. Пусть женские трусики у твоих дверей хоть целыми днями валяются. Я готова их пачками собирать. У меня брат – всем братьям брат! Ходячие мужики не могут того, что ты вытворяешь на инвалидной коляске. От тебя девки голяком, без трусов ломятся! Молодец, братишка, так держать! Даешь им жару!

– Да замолчи!!! – засмеялся брат и снова потянулся ко мне. – Господи, и почему мне так повезло?! Ты самая лучшая сестра!

– А ты самый лучший брат. Пойдем погуляем?

– Пойдем. Вернее, поедем. – Женька хлопнул рукой по колесу инвалидной коляски и посмотрел на меня заметно погрустневшими глазами. – Ходить уже никогда не смогу, а только ездить… Да и то на инвалидной коляске…

Я улыбнулась, надела на брата дубленку и, закутав ноги в теплый плед, вывезла его в сад.

– Жень, тебе не холодно? – Я натянула на голову брата шапку.

– Ты закутала меня, словно ребенка, – проворчал он.

– А ты и есть для меня ребенок.

– Это кто ребенок? Младшая сестра ты.

– Была раньше. А теперь я стала старшенькой.

– Так уж и старшенькой?!

– Я тебе говорю, старшенькой…

Я запахнула полы своей норковой шубки и с неприязнью посмотрела на падающий снег.

– Сил нет. Опять метет. Непонятно, когда только это кончится. Ненавижу зиму!

– Тебе надоела зима?

– До чертиков! Ты же знаешь, что я девушка солнцелюбивая.

– Знаю. Когда была маленькой, если шел снег, ты вообще отказывалась выходить из дома. Даже в детский садик не шла. Что только с тобой ни делали, все бесполезно. Мать ругалась, а ты плакала и оправдывалась, что обязательно пойдешь в детский сад, но только после того, как снег растает и на улице будет светить солнышко.

– Ты и это помнишь?

– Я все помню.

Я остановила инвалидную коляску рядом с заснеженной березой, наклонилась и запустила в брата снежком. Он засмеялся, закрыл лицо руками, потом наклонился и ответил мне тем же.