– Кого ты ищешь? Банью? – осведомился он. – Но когда я поднимался, он промчался мимо меня вниз, будто за ним гнался демон. Ну что ж, по крайней мере, – добавил садху со смехом, – он усвоил, что садхуизм – это не шутки.

Джунгли снова поманили к себе Рамдаса, и он вольно бродил по холмам часов до одиннадцати, после чего спустился вниз и зашагал к берегу реки.

Рамдас купался в реке вместе с рослым темнокожим садху, и тот сообщил ему, что в семи милях от Читракута находится местечко под названием Анасуяджи. Он как раз собирался пойти туда в этот день и был бы рад взять с собой Рамдаса. Рамдас охотно согласился. Бог всегда устраивает для него все наилучшим образом. Садху привел Рамдаса в ашрам садху в Патакшиле, где он пообедал в компании его обитателей.

Здесь произошел маленький эпизод, достойный упоминания. Садху набралось больше двух дюжин, и Рамдас, не найдя свободного местечка внутри маленького ашрама, обедал на открытой веранде. Леса Читракута кишат обезьянами, и когда перед Рамдасом поставили тарелку с рисом, роти и далом, сзади подкрался толстый и мощный самец и, ловко сграбастав одну лепешку и изрядную порцию риса, был таков.

– Почему ты позволяешь обезьяне таскать роти? – рассердился садху, раздававший еду.

– Не беда, махарадж, – улыбнулся Рамдас. – Он взял порцию Ханумана. Разве он не Хануман?

Садху ничего не сказал в ответ и только внимательно оглядел Рамдаса.

После обеда Рамдас выступил в поход в Анасуяджи. Кроме темного садху, к ним примкнули еще двое. Путь лежал через девственный лес из огромных деревьев. Углубившись в самую чащу, они увидели на тропе отпечатки лап диких зверей. Вскоре им повстречался седобородый старый садху, собиравший дрова для ночного костра. Рядышком стояла его низенькая тростниковая хижина. Садху был бодр и жизнерадостен, в глазах светился смешливый ум. О диких зверях он говорил как о ручных питомцах. Отряд двинулся дальше, и до заката они достигли Анасуяджи. Место было восхитительно красивым. Вдоль берега реки тянулась узкая полоса леса, за ней громоздились высокие навалы камней, образуя причудливые таинственные фигуры.

Дом с террасой, где жил в одиночестве садху, выходил на реку, а в отдалении, среди густой древесной рощи, стоял храм Анасуи, легендарной пативраты – целомудренной жены великого мудреца Атримуни. Статуя из черного мрамора была облачена в цветастые традиционные одежды жителей севера.

Утолив жажду речной водой, прозрачной и кристально чистой в этом лесном безлюдье, путники отдохнули под развесистым деревом у входа в ашрам. Близилась ночь, повеяло холодом. Садху отправились за дровами, чтобы развести огонь для согрева, и Рамдас остался под деревом один. Он услышал хлопок в ладоши со стороны террасы. Взглянув туда, он увидел, что его подзывает хозяин ашрама. Рамдас поднялся по ступенькам крыльца и подошел к нему. Садху был абсолютно голым. Знаками он пригласил Рамдаса присесть на грубое одеяло, расстеленное им на полу. Они уселись рядом. Садху был молод, но тело его иссохло и исхудало от суровой аскезы. Встрепанные волосы и клочковатая борода говорили о полном безразличии к внешнему виду. Взгляд был отсутствующим и мечтательным, от темного лица исходило еле заметное сияние. Поскольку он изъяснялся знаками, было ясно, что он блюдет молчание. Он перебирал в пальцах короткие четки из бусин рудракши. По его жестикуляции Рамдас понял, что садху хочет провести ночь вместе с ним. Он поманил Рамдаса в комнату, где царил полнейший беспорядок, и приготовил сиденье для Рамдаса рядом с горевшим посреди комнаты очагом. Рамдас остался с