– Ничего, – кивнул Дубинин, – так даже лучше. Будем считать, что ты готов к поездке.

– Куда это? – поинтересовался Роман.

– В Нью-Йорк.

– Ага.

– Вылетаешь через два часа.

Роман помолчал. Для того, чтобы настроиться на новое задание, ему обычно хватало пяти секунд.

На этот раз хватило и трех.

– Что за работа?

– Так, мелочь. Наш человек погиб… Тот, с кем он встречался и у кого должен был забрать информацию, пропал. Надо его найти.

– И все.

– И все.

– В самом деле, мелочь.

– Шеф даст тебе инструкции и наставления.

Дубинин поднялся, отработанным движением поправив безукоризненно сидевший китель.

Роман, хоть и с запозданием, но тоже встал. Не из требований субординации, которой он за двадцать лет службы так и не смог пропитаться в должной мере, а из личного уважения к Дубинину (что тот втайне очень ценил).

Дубинин заглянул в кабинет.

– Товарищ генерал, к вам капитан Морозов.

– Пусть войдет, – послышался начальственный бас.

– Входите, капитан, – посторонился Дубинин.

Роман вздохнул и шагнул в дверь. Из всех испытаний, которые несло ему новое задание, это было самым неприятным.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Проходите.

Сделав несколько четких шагов, Роман остановился у дальней оконечности Т-образного стола. Отсюда, как он знал, дальнозоркий Слепцов мог разглядеть его во всех подробностях.

Тот и разглядывал, уставившись на него через очки в массивной золотой оправе – наследии тяжелого прошлого. Впрочем, Роман и самого Слепцова считал тяжелым наследием прошлого, от которого не мешало бы давно избавиться. А так как генерал придерживался точно такого же мнения в отношении подчиненного, то симпатии, даже чисто служебной, между ними, естественно, не было и быть не могло.

– Вы как из «Плейбоя», капитан, – проскрипел после весьма продолжительного молчания Слепцов.

Роман попытался посмотреть на себя его глазами. Ну да. Фиолетовая атласная рубашки, лакированная кожаная куртка, узкие брюки в полоску, модельная обувь, странная, «не советская», прическа, щетина. Для такого ортодокса, как Слепцов, Роман должен был казаться существом из другого мира. И поди ему докажи, что это – вполне нормальный вид для современного мужчины, имеющего, между прочим, успех у женщин – и у каких еще женщин!

А, что ему объяснять? Только лоб расшибешь. Хотя… Знает же вот про «Плейбой». Небось, и почитывал – в те еще времена, когда сам работал на выезде. Надо полагать, и в некоторых чувственных удовольствиях себе не отказывал, хотя бы из той же конспирации. Откуда же такое непонимание современной жизни? Неужели только из нелюбви персонально к нему, капитану Морозову?

Похоже, что так. Тогда о майорских звездах, о которых иногда подумывал Роман, и мечтать не стоит. Или ему следует измениться – до такой степени, что самого себя узнавать перестанешь. А это значит: туповато помалкивать, с каждым словом начальства беспрекословно соглашаться и бояться сделать лишний шаг без его высокого ведома. То есть во всем уподобиться Слепцову. А как иначе? Учись у курочки: шаркай да подбирай.

– Это комплимент, товарищ генерал? – спросил тем не менее Роман.

Ну не мог он вот так сразу взять и измениться.

Хотя в душе пообещал себе твердо: изменюсь. Вот честное пионерское! Богом клянусь.

Слепцов сверкнул очками.

– В данной ситуации можете считать мои слова комплиментом, – сухо проговорил он. – Прошу.

Он указал на стул. Подождал, пока Роман сядет.

– Задание не самое сложное, – предупредил он, похлопав белой пухлой рукой по папке, лежащей перед ним. – Но очень ответственное.

Роман хотел было сказать, что из краткой беседы с Дубининым он уже составил представление о сложности задания, но ограничился коротким кивком. Если начинать меняться, то прямо с этой минуты. Тем более что и настроение какое-то подходящее. Может, заодно бросить курить? Отличная мысль.