Но Тара лишь пожала плечами:

– Это нам пригодится. – Она успела дойти до середины комнаты, когда к Мэдди наконец вернулся дар речи.

– А ты в курсе, что мама не хотела продавать дом? – кинула она ей вслед. – Она хотела, чтобы мы втроем управляли отелем.

Тара обернулась:

– Могла бы придумать что-нибудь получше.

– Нет, правда. Она хотела, чтобы этот отель как-то нас объединил.

– Я любила маму, – сказала Хлоя, – однако она понятия не имела, что значит быть «вместе».

– Ну да, – согласилась Мэдди. – Но мы-то можем попытаться. Если захотим.

Обе сестры уставились на нее в немом изумлении.

– Ты с ума сошла? – наконец произнесла Тара. – Мы продаем отель.

«Ты больше не мышка, – сказала себе Мэдди. – Ты превращаешься из мышки в крутую девчонку, совсем как… Рейчел из «Друзей». Никаких соплей. И никакого Росса». Ей вообще никогда не нравился Росс.

– А что, если я этого не хочу?

– А мне по барабану, хочешь ты или нет. Это не имеет никакого значения, – ответила Тара. – Мы должны его продать.

– По барабану? – смеясь, повторила Хлоя. – Это такой специальный фермерский жаргон? И что это вообще значит?

Тара пропустила шпильку мимо ушей и, загибая пальцы, стала перечислять доводы в пользу продажи отеля:

– У нас нет денег. Через две недели мы должны внести платеж кредитору. Я уж не говорю о том, что у меня есть дела в Далласе. Я всего на неделю отпросилась, так-то.

Мэдди знала, что у Тары есть муж – гонщик по имени Логан – и замечательная работа. Мэдди могла понять ее желание вернуться домой.

– А меня, возможно, ждет встреча с арабским принцем, – сказала Хлоя. – Нам всем есть чем заняться, Тара.

Ну, допустим, не всем, подумала Мэдди.

В неловкой тишине они осмотрели оставшиеся помещения отеля. Рядом с кухней оказалась комната для отдыха, кровать и ванна, наверху – четыре спальни и две общие ванные – когда-то шикарные, а теперь просто жалкие.

Затем они вышли на пристань. Маленькое, обитое железом здание оказалось наполовину складом снаряжения, наполовину офисом, а в целом – одним большим беспорядком. Байдарки, инструменты, весла и иже с ними заполонили все свободное пространство. Но была и хорошая новость: в четырех из восьми ангаров стояли лодки.

– Прокат! – выпалила Мэдди, слишком возбужденная, чтобы обращать внимание на что-то еще.

– Хмм, – это все, что смогла ответить Тара.

Хлоя разглядывала единственную моторку.

– Можно спустить ее на воду и отлично провести время…

– Нет! – крикнули Мэдди и Тара в один голос.

Хлоя закатила глаза:

– Господи, меня всего один раз арестовали, и никто из вас никак не хочет об этом забыть.

– Дважды, – напомнила Тара. – И ты не вернула мне деньги, которые я внесла в залог за твое освобождение в Сан-Диего после твоей неудачной поездки на водном мотоцикле.

А Мэдди и знать не знала, что произошло в Сан-Диего. И пожалуй, и не хотела этого знать.

Они снова вышли на улицу и оказались лицом к лицу с последней частью своего наследства – маленьким коттеджем. И, честно говоря, маленьким – это громко сказано. Размером с почтовую марку – и то преувеличение. Там была просто микроскопическая кухня-она-же-гостиная, единственная спаленка и ванна.

И тонны пыли.

– На самом деле все не так уж плохо, – произнесла Мэдди в гробовой тишине.

Они постояли еще немного, разглядывая внутреннее убранство. Интерьер был выдержан – сюрприз-сюрприз – в сине-белых тонах и изобиловал множеством уточек, коровок и петушков. О, черт!

– Потребуется в основном косметический ремонт. Я думаю…

– Нет, – твердо возразила Тара. – Боже правый, Мэдди. Пожалуйста, пожалуйста, не думай больше.

Хлоя подавилась смехом.