Она засмеялась. Она верила в это в свои тринадцать. Верила, что он увидит ее на улице серого города и заберёт ее с собой. От всех. Интересно, как бы он оказался на наших улицах? Наверное, скрывался бы от международной полиции, как же еще. А она бы его спрятала. Ну, или, может быть, они могли встретиться на концерте. Обязательно увидит, влюбится и заберёт. Ведь она его так любит. А любовь – она же всегда взаимная и всегда реальная, неважно, кем повезло или не повезло быть твоему избраннику. Сказать по правде, она и сейчас в это верила. Только больше не развешивала плакаты рэперов по своей квартире, а представляла в мечтах, как ее избранник с лицом голливудского актера и торсом олимпийского спортсмена разглядит ее в толпе и они сбегут по классическому сценарию. Только надо не пропустить момент встречи. Это всё, что от нее требуется. Главное, никому не говорить, а то сочтут за чокнутую.

Она снова засмеялась.

Иногда кажется, что ничего в жизни сильно не меняется и каждый новый день похож на предыдущий. Но оглядываясь далеко назад, можно увидеть и даже почувствовать, как сильно ты изменился. Или не сильно. Привычка скрывать свои настоящие чувства идет с нами рука об руку на протяжении всей жизни, и мы настолько к ней привыкаем, что это кажется нам естественным и единственно правильным вариантом. Но наши надежды, наши страхи и наши мечты – часть нас, нашего мировосприятия, и как бы тщательно мы не пытались скрыть это от окружающих, в редкие минуты откровенности с самим собой это все равно всплывает на поверхность.

Убери это обратно. Спрячь. Вдруг кто-нибудь увидит.

Вздрогнула. Раздался резкий звук. Звонок. Нет, не дверь. Это мобильный.

Надо было отключить его еще утром.

– Привет, дорогая! У тебя есть пара минут?

Это означало, что можно было отбросить все свои дела примерно часа на два. Звонила ее подруга, с которой они в свободное время могли часами обсуждать проблемы глобального и не очень масштаба. Она работала гравировщицей в маленькой, но очень знаменитой в их местности ювелирной компании. Вырезала каллиграфическими шрифтами в цветочек на помолвочных и обручальных кольцах инициалы счастливых влюбленных. А в свободное от основной работы время занималась масляной живописью. И продавала свои работы. И любая творческая чепуха, за которую она бралась, у нее превращалась в любимое хобби и стабильный источник дохода. Однако в личной жизни был полный хаос. И если на разговор требовалась «пара минут», значит, произошла очередная катастрофа на личном фронте.

– Конечно. Чего новенького? Но хочу тебя сразу предупредить, что мой единственный выходной сегодня расписан по минутам, и мы должны уложиться хотя бы в час. Чтобы я потом не сожалела о том, что ничего не успела.

Грубиянка. Разве можно так говорить людям. Вдруг у нее действительно что-то важное.

Как определить действительно важное от мощного потока неважного в нашей жизни? Различия во взглядах, например, между суеверным человеком и глубоким атеистом настолько огромны, что даже если у первого одновременно случится девять из десяти его самых кошмарных предубеждений, и он уверует в то, что с десятым наступит конец света и захочет попрощаться с самыми близкими, один из которых, к несчастью, оказался атеистом, захочет ли последний его выслушать? И насколько важным в принципе являются проблемы других людей в свете наших собственных забот? Если дело не касается нашей безопасности, нашего благосостояния, или наших интересов – какая шкала является мерилом времени, достаточного на чужую проблему?

Мы придумали даже специальные инструменты для распределения дел по важности и срочности. Матрица Эйзенхауэра, к примеру. Хороша, говорят, в условиях офисной многозадачности. Но работает ли она вне рабочего графика, где трудно спрогнозировать результат от ее применения? И если все пожиратели времени структурируются по принципу субъективного деления и субъективно ожидаемых результатов, это ли не противоречие объективности?