Но сейчас, этим ранним и душным восточным майским днем Альбина спит как девчонка, согнув ногу и положив руки под щеку. Так расслабляются только младенцы на руках у хорошей матери. Ей снится бескрайний луг, трава высокая, ей почти по пояс, птицы поют, пахнет водой, где-то близко река. Ей жарко и так хочется быстрее добежать до воды, скинуть любимое желтое в синий василек платье, сбросить сандалики и плюхнуться в прохладу, визжа от неожиданного перепада температур и удовольствия. Но ноги увязают в земле, бежать все тяжелее, луг переходит в свежую пашню, чернозем жирный и засасывает ее, будто болото. В какой-то момент она уже не в силах вытащить маленькую ножку, увязшую в черной земле, и падает, с ужасом думая о том, каким черным теперь станет ее любимое платье. Она не может подняться, земля держит ее, солнце печет, и никто не приходит к ней на помощь.

Звонок телефона врывается в сон, и она с облегчением понимает, что все же может пошевелиться, тянется за телефоном и отвечает на вызов.

– Агата, у нас полный пипец! – в трубке зазвучал бас главного менеджера по тренингам – мускулистой, как борец, и чернобровой Карины, которую она, как и всех сотрудников, выдрессировала называть ее только псевдонимом – Агата Спасская. Альбина Свистулькина не может быть звездой. Карина прекрасно знает, что Альбина в отпуске, и если она все же звонит, значит, точно случилось что-то серьезное. – У нас одна участница совершила суицид. Она, конечно, не умерла, ее спасли, но муж ее оказался юристом, узнал, что она «наша», и теперь подает на нас в суд.

Альбина, ощупывая свой горящий бок, с трудом встает с шезлонга и идет к себе в бунгало, в тень, к кондиционеру, к стакану с ледяной водой.

– Ну, разберись, узнай, кто ее курировал, что у них там случилось, позвони Андрею Васильевичу, обрисуй ему ситуацию, спроси, грозит ли это нам чем-то. Чего ты от меня-то хочешь?

– Да я уже все сделала, курировала ее Нина Семашко, говорит, обычная тетка, лет сорока пяти, уже с нами проходила «Ты этого достойна», особых свершений у нее тогда не наблюдалось, записалась на «Твой великолепный век», прошла больше половины, они как раз только провели посвящение в Богини, как на следующий день ее бросает молодой любовник, уезжает в другую страну, и одновременно в этот же день она случайно на улице застает мужа с любовницей, вероятно, ее это очень расстраивает, она идет домой и глотает горсть каких-то таблеток.

Хорошо еще, что в тот день ее сын раньше из института вернулся. Так теперь этот ее муж-изменщик, чудило, на нас в суд подает, каково?! Андрей Васильевич сказал, чтобы про суд не напрягались, замучаются доказывать, что это из-за тренинга.

Но! – Альбина, жадно напившись воды со льдом, опустилась в плетеное кресло, положив на стол длинные ноги. Телефон на громкой связи продолжал басить, и она морщилась то ли от самого звука, заглушавшего пение птиц, то ли от всех этих рабочих новостей, которые в отпуске всегда так некстати. – Подруга, которая, оказывается, всегда отговаривала ее от участия в наших тренингах, обратилась в прессу.

– И что это еще за хрень под названием «пресса»? Ты что имеешь в виду? В «Комсомольскую правду», что ли, обратилась или в «Московские новости»? Кто их теперь читает, – Альбина с неприятным подозрением и предчувствием осматривала свое красное правое плечо; неприятное жжение на правой щеке она попыталась успокоить, прижав к щеке запотевший стакан.

– Да если бы! Она связалась с самой Сосницкой, и та теперь хочет взять у тебя интервью по поводу наших женских программ. Представляешь, под каким соусом они все это могут подать, особенно, если ты не согласишься. Или ты согласишься дать ей интервью? Что мне ответить их администратору? Он будет перезванивать завтра утром.