– Продолжайте.

– Голову нашли местные пацаны. Сказали, что на тропинке, но я сомневаюсь. Недалеко от того места я обнаружил ритуальный алтарь, и там по центру было пустое место, как раз для головы. Решетов сразу повел дело в одном направлении: голову выкопали из могилы.

– Кладбища проверяли?

– Первым делом. Могилы были нетронуты. Так Решетов придумал байку, что сатанисты привезли эту голову из города. Начальство не горело желанием открывать дело, все замяли. Так что где-то лежит мужик и ждет своего часа.

– Не понял. Почему мужик?

– Так голова мужская была.

– А мне сказали женская, – Громов проверил служебные записи.

– Решетов так всем говорил. А потом голову отдали экспертам и те сказали, что это был мужик. Вот только Решетов тогда уже под следствием был. Лицо у того мужика было такое – женственное, и волосы длинные, поэтому так подумали. Я возвращался к этой теме после увольнения. Думал, нападу на след сенсации, отнесу материал боссу, он меня восстановит, но, увы. Все глухо как в танке. Никто его не разыскивал. Отдельно тело без головы не находили.

– А из местных никто не пропадал? Вы проверяли?

– Конечно. Наверное, это был какой-то залетный.

– Национальность эксперты установили?

– Нет, но у него были черные волосы и черные глаза.

– Голова же была без глаз.

– Была. Потом-то глаза нашли в заброшенном доме. Они были черные.

Макрушин допил кофе и выбросил бумажный стаканчик в пакет для мусора.

– Я спрашивал у экспертов, почему не приглашают антрополога, который смог бы по черепу лицо восстановить. Мне сказали, что это очень дорого.

– А лицо было не опознаваемо?

– Истлело местами. Носа не было. Я попросил одного компьютерщика восстановить, он вроде взялся, а потом слился. Голяк, короче. По всем фронтам, – блогер сжал кулак и потряс им. – Но я чувствовал, что это дело на миллион. Эх! – он рубанул рукой воздух.

Миазмы усилились, приоткрытое окно уже не спасало, Громов не выдержал и закончил допрос.

Токарев стоял в сторонке и, читая служебную сводку, украдкой рассматривал Пережогина. Свидетель был высоким и худощавым брюнетом с проседью на висках. Крючковатый заостренный нос придавал лицу хищное выражение. Близко посаженные глаза постоянно следили за обстановкой. Следователь был уверен, что блогер все подмечал и анализировал. С допросом Токарев не спешил, сначала присмотрелся к свидетелю и подметил его приятельские отношения с обнинским убойным. Незаметно присоединился к группе коллег, обсуждающих «мертвое дерево», и в подходящий момент влился в беседу. Говорили об охоте, потом собаках и снаряжении.

– Долго вы меня еще продержите? – спросил Пережогин, отклоняя очередной звонок бывшей жены. – Эх, не видать мне дочки на этих выходных.

– Что, бывшая всю плешь проела? – поинтересовался один из следователей.

– Не то слово, – блогер написал сообщение и убрал телефон в карман. – Развод был три года назад, а она шныряет по моей квартире как надзиратель. Если найдет за что зацепиться, сразу выставляет запрет на встречи с дочерью. Ей кайф, а девчонка рыдает.

– Если торопитесь, можете дать показания прямо сейчас, – предложил Токарев, не глядя на свидетеля.

– Так чего мы ждем? Вперед!

Спокойно начать разговор не получилось, дождь перешел в ливень, Токарев предложил переместиться в машину блогера. Пока добежали, промокли до нитки, и, сев в машину, Пережогин выкрутил регулятор печки до упора.

– Черт, теперь дорогу размоет, фиг я отсюда выеду.

Токарев включил диктофон и положил на торпедо.

– Начнем? Представьтесь.

– Все так официально?

– Протокол обязывает. Имя, фамилия, отчество. Год рождения.