В тот день Татарков, выйдя из машины и заведя руки за спину, под полы коричневого костюма, стал прохаживаться вдоль машины, вперив взгляд перед собой. Глубокие мысли буравили его чело, и они отражались извилистыми морщинами на лбу. Молчал.

Подняв глаза и глядя куда-то за плечо Дончака вдаль, вдруг спросил:

– Слушай, Дончак, у тебя ум есть?

– …? – Дончак не нашёлся что ответить, дёрнул плечом.

– Я тебя спрашиваю: у тебя ум есть? – назидательно повторил свой вопрос Татарков.

– Да как вам сказать? Порой, кажется, есть. А порой – нет. Смотря по обстоятельствам.

– Ну-ну. Оно и видно. От вас никакой инициативы. Всё им преподнеси, разжуй, растолкуй. Никакого понятия у самих. Раздолбаи. – Вздохнул.

– Ты когда дорогу отсыпать будешь? – спросил Татарков, измерив начальника цеха взглядом.

– Дык!.. Так вы же запретили!..

– Нет, он меня не понял. Я что тебе запретил?.. Я тебя спрашиваю: я тебе, что запретил?.. – сам же ответил. – Са-мо-де-я-тель-ность. Ты понял? – Дончак тряхнул головой. – Так я тебя спрашиваю: ты, когда будешь отсыпать дорогу?

– Когда прикажите!

– Ха, понял. Так вот, приказываю: отсыпать дорогу! И каждый день мне докладывать, минуя Пьянцова (директора ДСЗ). Понял?

– Так точно, Родион Саныч!

– И чтоб дорога мне была к праздникам!

Родин Саныч, не прощаясь, сел в машину, и машина ушла, заметая за собой след пылью.

…После весенней распутицы и дождей наконец-то установилось погожая погода. В карьере подсохло.

Радуясь погожим дням, начальник горного цеха Дончак Николай Митрофанович приступил к осуществлению задуманного проекта: прокинуть от третьего уступа дорогу, сокращающую путь БЕЛАЗам втрое. Здесь уменьшались бы энергозатраты, расход горюче-смазочных материалов, время и, что самое главное, – сбережение техники, машин, которые и без того давно отмотали свой моторесурс и работают, можно сказать, на чистом энтузиазме водителей и слесарей. И подарок к Первому Мая.

Забьем в соцобязательства отдельным пунктом – чем не подарок к Празднику!

Дорога, перешеек, всего-то сто двадцать метров. Его начальник горного цеха задумал прокинуть ещё зимой, но зима – не лето. А сейчас самое время, в карьере подсохло. А то машины все баллоны поободрали о бут, которым умащивали в карьере дороги. Генеральный директор постоянно тычет в глаза на планерках.

– Раздолбаи, на вас колёс не напасёшься, как на огне. Ни хрена не думаете! Думать надо…

Теперь, когда дорога будет, начальника цеха не в чем будет упрекнуть. Наоборот, за инициативу и бережливость отметит. Дончак наполнился воздухом, словно готовился принять на свою гордую грудь орден. Все мы не без тщеславия…

С первых дней апреля начали отсыпать перешеек. Из отходов от буровзрывных работ и немного от ЦПД – цеха первичного дробления камня. Вбухали не один десяток БЕЛАЗов-самосвалов и прогнали не раз бульдозер. Ещё недельку, и дорога будет готова. Тогда уменьшатся простои ДСЗ – дробильно-сортировочного завода, которому горный цех добывает известняковый камень.

В семь утра Николай Митрофанович уже был в цеху, приехал вместе с рабочими с первым автобусом. Принял доклад мастера ночной смены, ознакомился с рапортами предыдущих смен, принял двоих рабочих по личным вопросам и, переговорив по телефону с директором автопредприятия Амбиковым, направился в карьер пешком, – сменные «БЕЛАЗы» ещё не подошли, на которых можно было бы съехать в разработки. Да и пешком лучше, всё осмотришь, всё приметишь.

Кстати, Амбиков кричит, ругается:

– Машины уже без резины остались. Дороги, – кричит по телефону и на планерках, – делай!..

Делаем, за один день что ли? Подожди недельку, да даже дня три-четыре и будет тебе дорога. И так на свой страх и риск затеял прокладку. Дело нужное. Но, как говорится, у нас, как и везде, всякая благая инициатива наказуема.