«У нас получились бы очень красивые дети, как ты думаешь?» – спросила она как-то застенчивую Олю.

«О репетиторах надо думать, дорогая моя. А дети у Ашхабадова будут красивыми с любой женой. У него же порода, и все признаки его породы доминантные».

«А вот и нет!» – спорила Лера. – «Рыжая масть, между прочим, доминирует и всегда проявляется, вот увидишь».

Казалось, такие разговоры были Лере по душе. Она упивалась своей мечтой об Ашхабадове и даже не замечала, что влюблен он не в нее, а в Олю.

* * *

«Девчонки, я достал билеты на концерт! Вот, смотрите, конкурс молодежной студенческой песни! Будут молодые певцы отовсюду, а после концерта – танцы», – сказал как-то вечером Михаил, и девчонки завизжали от восторга.

У них оставалось всего несколько дней до отъезда, и такая вечеринка была как раз кстати.

«Ой, ну будет, что вспомнить потом», – говорила Лера и прикидывала в уме наряд, в котором она появится на этом увеселительном мероприятии.

«Надо что-то сногсшибательное, чтобы все на меня заглядывались и приглашали танцевать», – говорила Лера, прищуривая глазки и хватаясь за голову, картинно и красиво.

«Зачем?! Тебе же кроме Мишки вчера никого не надо было!» – удивленно спрашивала подругу Оля.

«А вот представь! Я такая неотразимая, все меня приглашают, лбами стукаются. Представляешь, как Миша запереживает, заревнует. Непременно захочет у всех меня увести! Они ведь, мужчины, ну как дети малые, в них дух соперничества заложен в генах, и они от него не могут избавиться всю свою жизнь. А кроме Мишки мне никого в жизни не надо, ты права».

Подруги пришли на молодежный вечер действительно неотразимо красивыми. Оля в лиловом шифоновом сарафане и серебряных босоножках выглядела очень утонченно и по-девически красиво. Ее черные густые волосы были стянуты на затылке серебряной лентой в конский хвост, который ниспадал ей на плечи тугими блестящими кудрями. Синие глаза сияли радостным блеском от предвкушения чего-то необычного.

Лера была в изумрудно-зеленом изящном платьице с пеной рюшек, оборок и бантиков, но оно премиленько на ней сидело и удивительно точно подчеркивало цвет ее необыкновенных глаз.

Довольный и радостный Михаил, облаченный в белые полотняные брюки и серую с жемчужным отливом рубашку с коротким рукавом, гордо вел своих подруг под руки и млел от счастья, что на них обращали столько внимания.

Они сидели на хороших местах, в центре на втором ряду у самого прохода. Первой сидела Оля, рядом с ней Миша, а затем Лера. Отсюда прекрасно было видно выступавших артистов, и, казалось, они их тоже видели, так как даже посылали девушкам улыбки и воздушные поцелуи.

Конкурс-концерт проходил необыкновенно оживленно, практически после каждой песни обрушивался шквал аплодисментов, и жюри было необыкновенно трудно соблюдать объективность в выставлении своих баллов и оценок. Но когда на сцену вышел он, зал просто замер.

«Антонио Фернандес, аспирант вокального отделения Московского института культуры, гражданин Кубы, лауреат конкурса „Серебряная струна“ в Праге. Встречайте!» – объявил конферансье, и на сцене появился Антонио.

Он был рослым мускулистым красавцем с пепельными, вьющимися до плеч волосами. На его красивых длинных ногах просто картинно сидели голубые фирменные джинсы – мечта и зависть всего молодого поколения тех лет, а белоснежная батистовая рубашка как нельзя лучше подчеркивала матовую смуглость его красивой упругой кожи.

«Вот это да!» – прошептала Лера, а Миша покосился на Олю. Он заметил густой румянец на ее щеках и еще заметил, как она опустила глаза.

Когда Антонио запел, по залу пронесся легкий восторженный вздох. Его голос поражал своей чистотой и необычным звучанием. Казалось, что таким голосом нельзя говорить, а можно только петь, настолько он был мелодичным и удивительно музыкальным.