В этот же день я получил новый комплект военного обмундирования, в которое не мешкая переоделся. Гражданскую одежду аккуратно уложил в вещевой мешок. Во время обеденного перерыва подошел к обворожившей меня незнакомке и представился. Она протянула мне руку и тихим голосом с украинским акцентом произнесла:

– Мое имя Валентина. Фамилия – Корытная. Работаю вольнонаемной в машинописном отделе.

На мое предложение после трудового дня встретиться за пределами территории штаба она, чуть помедлив, ответила утвердительным кивком. У вольнонаемных, в отличие от военнослужащих, был нормированный режим работы. Правда, существовала оговорка. В случае необходимости, в условиях военной обстановки, их могли вызвать в любое время дня и ночи.

Вечером, выйдя за пределы территории штаба, я стал медленно прогуливаться взад и вперед по слегка заснеженной улице. Вскоре показалась Валентина. Я невольно залюбовался ее стройной фигурой в светло-бежевом приталенном пальто. Из-под вязаной шапочки выбивались золотистого цвета волосы, обрамлявшие красивое лицо с большими голубыми глазами. Мы медленно направились в сторону одной из отдаленных окраин города, застроенной небольшими частными домами. В одном из них Валентина проживала вместе с родителями. По дороге, не дожидаясь вопросов, она поведала о своей жизни:

– До сих пор не пойму, что заставило меня незадолго до войны выйти замуж за нелюбимого человека. Я счастливо жила с родителями. Папа – известный в Полтаве краснодеревщик. Он делал на заказ штучную мебель важным партийным работникам. Нас три девочки в семье. Сестры рано повыходили замуж. И мама постоянно намекала, что не стоит засиживаться в девках. А мне не хотелось спешить. Я только-только окончила педагогический техникум. И вдруг появился один военный. Прохода мне не давал. Осыпал подарками. Папе не понравился, а мама стала досаждать, что это моя судьба. Под ее давлением я согласилась. Уехали по месту его службы на Дальний Восток. Первое время было ничего. Даже не любя, стала привыкать. Потом начал пить да еще изменять направо-налево. В пьяном угаре даже руку на меня поднимал. Я его возненавидела. Но деваться было некуда. Началась война. Его отправили на фронт. Вначале приходили покаянные письма. Затем длительное молчание и похоронка. Я два года жила одна-одинешенька в военном городке в страшной глухомани. Хорошо еще, что у нас не было детей. Затем вернулась к родным, возненавидев всех мужиков. Липнут как мухи! А на деле напоминают моего непутевого мужа.

Я понял, что у нее на душе наболело и ей хочется с кем-то поделиться. Но она давно замкнулась в себе. Отсюда сдержанная манера поведения и отсутствие улыбки. В то же время удивила ее откровенность. Осторожно, чтобы не обидеть, задал ей этот вопрос. Она, пожав плечами, ответила:

– Сама не знаю. Какое-то необъяснимое внутреннее чувство доверия. Хотя, может быть, оно окажется обманчивым. Я слишком часто ошибалась в жизни.

Я возразил:

– Не могут быть все одинаковыми и плохими. Могу доказать!

Она ответила моей излюбленной фразой:

– Поживем – увидим.

Какое-то время шли молча. Чтобы продолжить знакомство, я без утайки поведал о себе и своих родителях. Она слушала не перебивая, с большим интересом. Когда я замолк, Валентина сказала:

– Я поражена, сколько всего выпало на вашу долю!

Долгий путь к ее дому показался мне очень коротким. Мы остановились у калитки. Расставаться не хотелось. Но время было позднее, и я понимал, в каком тревожном состоянии находится мама. Мы стали прощаться. Я невольно притянул Валентину к себе. Она мягко отстранилась и мило погрозила пальчиком: