– Бывает, – ответил Дюрок. – Но, вообще-то, этот бар вполне можно назвать тихим местом. Чем он мне и нравится.

– Жаль не успели сделать ставки, – с ухмылкой пройдохи сказал Леруа. – Понс испортил все веселье.

– С сержантом шутить не стоит, – добавил Гоше.

Легионеры продолжили пить, причем темп ничуть не замедлился, и Стас стал ощущать постепенно усиливающееся опьянение. Остальные также пьянели, по крайней мере, внешне все выглядело именно так. Громкая речь и усиленная жестикуляция преобладали за их столом. Но у него закралось ощущение, что его, тем не менее, подпаивают. Уж очень сильно его опекали. За весь вечер он ни разу не смог даже прикоснуться к бутылке, это успевали сделать раньше, и его стакан всегда оказывался налитым.

Немного позже Дюрок наклонился над столом и обратился к Стасу:

– Кстати, лейтенант, если хочешь побаловаться с девочкой, то сейчас самое время.

И добавил, заметив непонимание на лице Сухова:

– Здесь есть пара кабинок, якобы для переодевания. Даешь бармену десятку и получаешь ключ с номерком. Вход туда снаружи. У тебе есть время. Решайся.

– Если честно, то я пока обожду. Да и не проголодался еще. Надо осмотреться. Иначе легко подцепить заразу, – отказался Стас, для наглядности пьяно покачав головой.

– Как хочешь, – пожал плечами Дюрок. – У меня есть на примете парочка чистых девушек и сейчас они тут, в баре. Могу познакомить. А на будущее советую завести себе постоянную подругу, тогда и риска будет меньше.

– Мы, значит, скоро поедем?

– Да, вот дождемся Леруа и – вперед.

Стас заметил, что Морис куда-то тихо исчез сразу после драки. Теперь стало понятно куда.

– А пока можно и расплатиться, – предложил Дюрок и рукой подозвал бармена.

Сумма вышла приличная. Цены в баре были отнюдь не дешевы. Дюрок посмотрел на него испытывающе. Стас, не моргнув глазом, раскошелился. На другой расклад он и не рассчитывал. Пока все укладывалось в обычное время провождение. Однако маленький червячок сомнения в искренности сидящих с ним парней или, по крайней мере, некоторых из них, не давал Стасу расслабиться на протяжении всего вечера. И все же нагрузился он основательно. Так, что перед тем, как уйти, решив не дожидаться критической точки, он тяжело поднялся и, покачиваясь, отправился в мужской туалет. Склонившись над унитазом, вызвал рвоту старым дедовским способом, засунув два пальца в рот. Операция неприятная, но действенная, и его самочувствие заметно улучшилось. Он вернулся в бар и успел заметить, как Понс отошел от африканца, с которым, судя по всему, до этого разговаривал. Остальные легионеры продолжали что-то бурно обсуждать за столом.

– На посошок? – спросил Стаса Дюрок, держа бутылку с остатками виски перед его стаканом.

– Давайте! – согласился Стас и лихим жестом опрокинул жидкость в рот.

Ему стоило больших усилий сохранить невозмутимое выражение лица, когда виски добрался до его взбудораженного желудка.

Кирпичное здание почты было построено еще в колониальные времена, лет этак семьдесят назад, и с тех пор ремонту не подвергалось. Когда-то красный кирпич теперь приобрел коричневый цвет, а потемневший и позеленевший от дождей шифер на крыше пестрел заплатами более светлого оттенка. О назначении здания свидетельствовали выцветший государственный флаг над входом и надпись «Почта», сделанная синей аэрозольной краской прямо на стене рядом с обитой железом дверью. Здание почтамта располагалось в самом центре города, неподалеку от мэрии и полицейского участка, напротив вещевого рынка. Функционировало оно по мере необходимости, для посетителей же открывалось три дня в неделю (вторник, среду и четверг) на несколько часов без строгого графика работы. Учитывая мизерную величину зарплат почтовых служащих и крайне нерегулярную их выплату, это было еще по-божески.