Входит слуга и передает Берну чашу с элем. Тот принюхивается, затем отпивает, причмокнув губами.

– Отличный у вас эль, Теерлинк! Сами варите или покупаете где-то?

– Мы получаем эль из…

Но договорить Георг не успевает – Берн прерывает его:

– Значит, говорите, соседи?

– Верно, – отвечает Левина так, словно это самый обычный разговор. Старается не смотреть на маленькие ровные зубки Берна, не думать – какая странная внезапная мысль – что он, того гляди, укусит. – Наш Маркус влюблен в одну из их дочерей.

Мысль ее отчаянно работает, словно вертятся мельничные колеса. Если у Кэрратов кто-то заболел – значит, теперь опасность грозит и Маркусу? Новая угроза, новый страх.

Но Берн, как видно, не намерен продолжать разговор об инфлюэнце.

– Да-да, – говорит он. – Епископ знает об их связи.

– Едва ли это можно назвать связью, – замечает Левина, стараясь говорить спокойным, ровным тоном. Не выказывать страха перед тем, какое направление принимает разговор. – Мы подобных отношений не поощряем, – добавляет она, бросив взгляд на Георга, и тот еле заметно кивает.

– А надо бы поощрять! – отвечает Берн. Они молчат, ожидая объяснений. – Видите ли, епископ хочет, чтобы за Кэрратами приглядывали. Есть опасение, что они… – Гость умолкает и начинает крутить кольцо на пальце. – Как бы вам сказать? Одним словом, поведение Кэрратов возбудило у епископа определенные… подозрения. – Последнее слово он растягивает, произносит едва ли не по слогам. – Если ваш сын ухаживает за одной из их дочерей, это дает отличную возможность понаблюдать за всей семьей.