Ну, а пока «успешные выпускники» и аспиранты духовных учебных заведений, узнавая о «неточности» митр. Макария, выражают свою озабоченность и дают советы, как действовать без этого «аргумента». Вот, скажем, как среагировал на это упомянутый выше «успешный выпускник МДА»: «Сделав обзор основных трудов, касающихся истории Вселенских Соборов, можно заключить: мы не имеем указаний на осуждение хилиазма на Вселенском Соборе. Приводимый митрополитом Макарием (Булгаковым) аргумент о якобы противохилиастической вставке в Символ веры фразы "Егоже Царствию не будет конца" не имеет под собой никакой почвы и может крайне легко быть отвергнутым и опровергнутым. Маркелл Анкирский, против которого, вероятно, и были вставлены эти слова, не имел никакого отношения к учению о тысячелетнем царстве Господа на земле. Единственно возможным способом доказать осуждение хилиазма на Константинопольском Соборе 381 года является попытка "привязать" хилиазм к учению Аполлинария и аполлинариан, что само по себе является верным, и попытаться доказать осуждение Собором всех еретических заблуждений аполлинаристов, что не может не вызывать нареканий. Остается открытым вопрос, осудили ли отцы Второго Вселенского Собора учение о тысячелетнем царстве Господа на земле, или же нет»27.

В конце статьи «успешный выпускник» дал понять, что берет на вооружение «неточность» Алексея Дунаева: «Как мы видим, несмотря на то, что хилиазм не был осужден на II Вселенском Соборе, как это утверждает митрополит Макарий (Булгаков), авторитетные отцы и учителя Церкви не принимали его ни под каким видом: ни чувственный, ни духовный. Они отрицали существование самого такого тысячелетнего периода между воскресением мертвых и Страшным судом, в который могли быть возможны не только иудейские жертвоприношения, но даже духовные наслаждения»28. Логика вызывает удивление: получается, что святые отцы Церкви Ириней Лионский, Ипполит Римский, Мефодий Патарский, учившие о «тысячелетии покоя», – это не «авторитетные отцы и учителя Церкви», и как бы даже и не святые отцы. Но, похоже, логика в расчет не принимается, когда задета «честь мундира» «богословской корпорации»…

Что же касается предложения молодого аллегориста «привязать» еретический хилиазм к учению Аполлинария и аполлинариан, то оно верно. Правда, тут и «привязывать» нечего: ложная христология порождает еретический хилиазм – это вполне очевидно, и особых доказательств здесь не требуется. Об этом, к слову, писал дореволюционный церковный историк Анатолий Спасский: «Что же касается до хилиастических воззрений Аполлинария, то они могли обуславливаться не методом его экзегезиса, а богословскими основаниями всей его христологической системы, требовавшей для устранения противоречий в его учении об оправдании признания тысячелетнего земного царства Христа»29. Вот только привязать еретический хилиазм Аполлинария к учению святых отцов Церкви не получится ни при каких интеллектуальных потугах.

Итогом этого параграфа мы имеем следующее: 1) аллегористы, неофициально признав «неточность» митр. Макария, пытаются заменить ее другой «неточностью», рассчитывая при этом, по всей видимости, на «административный ресурс»; 2) никакой научности, а тем паче богословия, в новой «неточности» аллегористов нет: она лишь следствие «корпоративной солидарности» членов «богословской корпорации»; 3) идет процесс втягивания в защиту «неточности» нового поколения богословских кадров.

Если мы внимательно вслушаемся в доводы блаж. Августина против буквального понимания «тысячи лет», то обнаружим, что его более всего волнует вопрос стремительного распространения еретического хилиазма. Для предотвращения пагубных последствий он предлагает разрешить вопрос о буквализме, включая и святоотеческий, экзегетическими мерами, для чего и прибегает к своему толкованию 20-ой главы Апокалипсиса. То есть здесь имеет место попытка накинуть на буквализм своеобразный «экзегетический колпак», лишить «доступа света» – возможности на богословском уровне осмысливать этот вопрос в Церкви. Другими словами, положить вопрос о хилиазме под спуд, оставив его решение будущему.