. Святитель Дионисий заговорил о «другом Иоанне», пытался доказать полное отсутствие сходства языка автора Евангелия от Иоанна с языком писателя Апокалипсиса. Несомненно, что это было вызвано, главным образом, опасением распространения еретического хилиазма, то есть диктовалось своего рода икономией. Отсюда, как представляется, и противодействие хилиастическим воззрениям, насаждавшимся в Александрийской Церкви учениками епископа Непота, среди последователей которого, судя по словам святителя Дионисия, были люди, склонные к пониманию «тысячи лет» как «грубого чувственного царства».

Этот эпизод отображен в житии святителя Дионисия Александрийского37: «По смерти нечестивого Декия, в кратковременное царствование императора Галла, гонение на христиан прекратилось, и в Церкви Христовой водворился мир. Сей покой Церкви был тем вожделеннее, что он позволил святому Дионисию обратиться с пастырскою заботливостью к успокоению волнения, произведенного Арсинойским епископом Непотом, который проповедовал ересь, названную хилиазмом. Святой отец не только написал в духе любви сочинение против Непота, но в том же духе вел соборные совещания с защитниками сей ереси и достиг того, что все они обратились к единению Церковному»38.

Известно, что этот эпизод заимствован из «Церковной истории» Евсевия Памфила. Текст в житии очень краткий, и, даже с учетом примечаний, невозможно понять, о чем идет речь. Поэтому есть необходимость обратиться к Евсевию, в «Церковной истории» которого сохранились отрывки из книг святителя Дионисия «Об обетованиях». Здесь мы видим, что, собственно говоря, обеспокоило святителя Дионисия в учении последователей Непота: «…Простейшим из наших братий никак не позволяют иметь возвышенных и великих мыслей – ни о славном и воистину божественном пришествии Господа нашего, ни о нашем воскресении из мертвых, ни о сопричислении к Нему и уподоблении, напротив внушают им ожидать в царстве Божием вещей мелочных, тленных, подобных нынешним…»39. То есть речь идет о пресловутых «чувственных удовольствиях» ожидаемого еретиками «тысячелетнего периода чувственных наслаждений»40. Далее святитель Дионисий еще более раскрывает этот момент, при упоминании родоначальника этой ереси Керинфа: «Главный пункт его учения состоял в том, что царство Христово будет земное. Но так как он был человек, преданный телу и слишком плотолюбивый, то к чему стремился сам, тем выражал свои мечты и о царстве: все ограничивалось у него удовлетворением чрева и животных побуждений, то есть пищею, питием, брачными узами, – чтобы придать этому почетнейшее значение, – празднествами, жертвоприношениями и жертвенными пирами»41.

Святитель Дионисий провел что-то типа «епархиального собрания», на котором убедил паству отказаться от учения, которое распространялось последователи епископа Непота. Некоторые исследователи называют это «епархиальное собрание» «поместным собором». Но для такого утверждения, как замечают некоторые исследователи, нет никаких оснований: по крайней мере, ни церковная история, ни церковное каноническое право не знают такого собора. Это первое. Второе: свт. Дионисий не мог быть церковным свидетелем в этом деле, так как сомневался, что автором Откровения был Апостол Иоанн Богослов, то есть отвергал Предание Церкви по этому вопросу. Православный богослов Василий Васильевич Четыркин так оценивает попытку Дионисия поставить под сомнение авторство Апостола Иоанна Богослова: «…Нельзя не согласиться с тем, хотя и резким суждением, согласно которому здесь мы имеем дело не с кафолическим епископом, а с рационалистом, который дело веры решает по своему усмотрению, а не по церковному Преданию»