– Ты чувствуешь… – усмехнулся эльф, – Ощущаешь эмоции. Все эти любопытные отклонения – признаки младенчества любого разумного. Ну или жизни таких, как ты, – он продолжал рассуждать, в то время как я уже всерьёз начал задыхаться. Что удивительно, его слова отпечатывались в сознании с кристальной чёткостью, будто они были куда важнее того, что я сейчас сдохну от удушения. – Лишь интеллект является признаком, позволяющим считать себя полноценным разумным. Чистый разум, прозрачный и твёрдый, как алмаз. Но чем больше в нём примесей, тем меньше стоит считаться с его обладателем.

Так, не слушать его. Нужно что-то предпринять. Я активировал защитный купол… Не помогло. Смола здесь тоже не поможет, разве что дом напоследок спалить. Я активировал рывок и устремился прямо к старику.

На лице эльфа мелькнула тень удивления, а следом я врезался в такой же купол, как и у меня, только голубой. Раздался громкий хлопок, после чего меня швырнуло на пол, но главное, я судорожно стал вдыхать в себя чистый, прохладный, пьянительно-вкусный воздух. Как же это прекрасно – просто дышать…

Так, не расслабляться. Я не горю желанием познакомиться с остальными приёмами из арсенала этого маразматика. Быстро вскочив на ноги, я отпрыгнул в сторону, ожидая ещё какой-нибудь подлости, но ничего не последовало. Эльф флегматично наблюдал за мной.

Недолго думая, я выхватил Галеньку.

– Ну ты вконец охренел, старый, – хватая ртом воздух, процедил я. – Сейчас я тебе покажу, к чему приводит раздутое самомнение…

– Да ладно тебе, – хмыкнул эльф, а в следующий миг меня будто со всех сторон обложили мешками с мукой. Двинуться я не мог, при этом чувствовал сильное давление на тело. Галенька куда-то уплыла из моих рук, что окончательно лишило возможности сопротивляться.

Давление слегка усилилось, и я поднялся в воздух. Неспешно пролевитировав к креслу, на котором я до этого сидел, моё тело легко опустилось прямо на сидение.

– Видишь, как легко задеть эти твои чувства и лишить способности трезво рассуждать, – назидательно произнёс он.

Я бы послал его куда подальше, да вот только сначала бы до молотка дотянуться. А так, зачем попусту языком трепать?

– Есть у меня старый враг, – заговорил вдруг эльф. – Он очень хитёр и изворотлив. И я ещё не встречался с настолько коварным противником, – эльф потёр висок пальцем. – Эта магограмма, – он махнул рукой на полотно, – одна из сотен подобных. Он вознамерился уничтожить мою жизнь и за последние пару сотен лет неплохо поднаторел в этом. Последние тридцать лет слишком хорошо это показали, – он снова бросил на меня взгляд, а затем на полотне появилась новая картинка.

Я увидел коридор, похожий на тот, что я видел в подземелье вампирьего небоскрёба. Грубые каменные стены, тусклый свет и другая атрибутика казематов. Вот только в этом случае всё выглядело посерьёзнее. Сам не пойму, отчего сложилось такое впечатление.

Затем я услышал приглушённый крик. Женский крик. Кто-то просил о помощи… А потом просил остановиться. Голос звал какого-то господина и просил остановиться.

Изображение медленно поплыло вперёд, и я понял, что шар, который запечатлевал пространство вокруг, двигается в направлении этих криков.

Он миновал несколько массивных металлических дверей, пока не остановился у одной из них, где было открыто небольшое зарешеченное окошко. Мольбы доносились оттуда вместе с металлическим лязгом и сипением.

Шар проплыл между прутьев и оказался в небольшой камере.

Эльфин принялся заливаться краской, но взгляд не отвёл от происходящей на полотне картины.

В центре помещения на квадратном столе лежала голая эльфийка. Она была очень худая, а её тело покрывали синяки и ссадины от множественных побоев. Её руки и ноги были привязаны к столешнице, причём ноги были разведены в разные стороны. Она плакала и извивалась, в то время как два гоблина, насиловали её, при этом щипая, шлёпая, смеясь над её мольбами… Я хотел отвернуться, но не мог – шея была зафиксирована, а глаза почему-то так и не закрыл. Никогда я не любил издевательств над слабыми. Особенно над женщинами. А сексуальное насилие и вовсе не терплю.