Ее пугали лесные звуки, шорохи, она давно отвыкла от этой жизни и поэтому возвращалась в свою теплую, уютную, но нелюбимую клетку.

Однажды подул очень сильный ветер. Он распахнул дверцу клетки настежь и вскоре сорвал ее с петель.

Птичка все поняла.

«Сейчас или никогда», – подумала она и смело выпорхнула из золотой клетки.

Ветер дружески подхватил ее, и птичка легко оказалась на вершине дерева.

Она забралась под раскидистые лапы ели и попросила ее:

– Матушка-Ель, согрей меня, пожалуйста, мне холодно и одиноко.

Сегодня я улетела из своей золотой клетки, а как жить дальше – не знаю. Страшно мне, но совсем немного, – птичка встряхнула своим курчавым хохолком и продолжила. – Но это немного, совсем немного.

В ее синих глазах мелькнули две жемчужные слезинки. Птичка быстро смахнула их, а затем сказала, глядя прямо в глаза серьезной даме Ели:

– А знаешь, я ни о чем не жалею. Мне было хорошо в моей золотой клетке, только я не могла там петь, радоваться, а главное – я не могла летать. Теперь я вот думаю, смогу ли? Не забыли ли мои крылышки счастье полета?

Она задумчиво посмотрела на свои серебристые крылышки. Затем птичка осторожно подняла их вверх над собой. Потом вдохнула полной грудью, посмотрела на чистое, голубое небо и, легко оторвавшись от ветки, взлетела ввысь.

– Прощай, матушка-Ель! Спасибо за твое тепло! – Обернувшись, сказала птичка.

– Будь счастлива, дорогая! У тебя все получится! – ответила матушка-Ель, а про себя подумала: «Как жаль, что я не умею летать!»

А птичка, набирая высоту в лучах восходящего солнца, пела новую песню своей жизни.

В одном лесу все было продумано и гармонично одновременно. Лесная малина обитала на поляне, ели росли рядом с соснами, колокольчики цвели среди травы на опушке леса. Даже территория колоний грибов была четко разграничена. На севере – одноцветные, на юге – цветные. Иногда со стороны северных грибов доносился завистливый шепот, мол, почему все лучшее досталось южанам: и плодородные почвы, и неисчерпаемое озеро, и внушительная территория. Мол, несправедливо то, что колония одних разбросана по бескрайнему простору, а другие вынуждены ютиться.

– Друзья, кто самые лучшие? Кто самые умные и сильные?

– Мы! – выкрикивала толпа, отвечая на вопросы предводителя колонии одноцветных. В их голосе и манере поведения считывались гордость и самолюбование.

– Кто достоин лучшего?

– Мы!

– Тогда вперед. Покажем всем, что мы можем! – твердо и громко произнес однажды их предводитель – Одноцветный Гриб.

И полетели споры мутированные, с геном враждебности и неведомой агрессии, похожие на пыль, темными силами заговоренную. Ветер да птицы дикие развеяли их по территории цветных грибов. И стали те болеть с той поры. Завелась на них плесень злобная. Новорожденные грибы сестер и братьев пинают, кусают, шляпки им отрывают, советам родительским не внимают. Того и гляди друг друга съедят.

Пришлось звать на помощь Лесной Дух.

– Подскажи, что делать? – громко произнес однажды их предводитель – Цветной Гриб.

– Как беду остановить? – взмолились цветные грибы.

Думал Дух три дня и три ночи. Уж больно щепетильное дело. Нужно не просто грибы урезонить, а научить жить в мире да согласии.

Вызвал двух предводителей грибных колоний и повелел им искупаться в лесном озере, что было скрыто от глаз людских. Ослушаться Духа грибы не могли, знали, что он главный в лесу.

Назначил Дух для купания дату – 21 декабря, день зимнего солнцестояния, когда вода на закате обладает особой мудрой силой.

Купаются рядом Одноцветный Гриб и Цветной Гриб. Похрустывают от удовольствия, бодрит их свежая водица. Злость в ней растворяется, сомнения и зависть уходят. Так им понравилось купаться, что по тонким грибным нитям стали передавать влагу бесценную. Бегут по лесным венам капли доброты, терпения и сострадания. И Одноцветный Гриб еще от себя добавил в них предприимчивость и целеустремленность, а Цветной – радость и оптимизм.