– А что это – «если что»? – уточнил Вениамин.

– Если схватят кого-то.

Договорились в случае задержания не признаваться, что знакомы. Будто каждый действовал самостоятельно. На машинке подпилили литеру, напечатали два «разных тиража». А то, что текст одинаковый, так пусть опера поищут источник. С ног собьются, землю носом рыть будут – не найдут. Машинку спрятали у Веника под кушеткой в родительской квартире. Самого Веника отправили на демонстрацию с колонной его школы. Он как будто бы ни при чем.

Разбрасывать решили сверху, но не с крыши, потому что на крыше сразу блокируют – и никуда не денешься. Идеальный способ – кидать с железнодорожного моста над улицей. Мостов два. Под одним проходит на праздничную демонстрацию колонна химзавода, под другим – университет. Михаил взял себе заводских, «Студента» отрядили на ученую интеллигенцию и будущих командиров производства.

Диктор говорил при виде студенческой колонны:

– На празднично украшенную площадь Революции вступают будущие командиры производства! Да здравствует советское студенчество! Ура!..

– Видали на заводе этих командиров – горе горькое, – ворчал Кирилл. – Старательные, конечно, а бестолковые. Не о том речь. Ладно, замнем.

– Ты в голову колонны не кидай, там ректорат с деканатом идут, знамена несут, портреты членов в руках, им и поднять-то листовку нечем будет. Разве что зубами поймают. Пропусти, кидай в хвост, – рассудительно наставлял товарища Михаил.

Кирилл кивал, поеживаясь. «Все же холодно ему в этом пальто. Хоть и шарф, а холодно, – подумал Михаил. – Побежит – в полах запутается».

– Ты вот что, полы подвяжи ремнем. Силуэт не такой запоминающийся, если полы подвязать. Потом развяжешь, хрен кто тебя опознает.

Кирилл и с этим наставлением согласился. Разошлись.

Михаила от волнения колотило. Пока ждал колонну, дважды сбегал с насыпи отлить. «С перепугу, видать. Кому расскажешь – засмеют», – думал он вслух, пережидая очередной товарняк. Его обдало воздушной волной от состава – страшно, как бы не затянуло под колеса. Физический страх заглушил на время тот, основной, от которого ныло под ложечкой. Дальше все получилось просто. Когда колонна вошла под мост, Михаил вынул двумя руками заранее разделенные пачки листовок. Швырнул. Перебежал на другую сторону, прыгая через рельсы, и швырнул еще раз с обеих рук. Не глядя вниз, кинулся бежать по рельсам прочь, скатился с насыпи и, петляя между огородами частного сектора, стараясь не срываться на бег, чтобы не привлекать внимания, вышел на центральную улицу. Чисто сработал. На него, кажется, даже собаки не лаяли.

Кирилл поступил точно так же. С той только разницей, что спустился с насыпи прямо к трамвайной остановке, отпустил подвязанные полы пальто, надел кроличью шапку-ушанку и поехал праздновать 51-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции.

В тот день они нарочно вместе не сходились, даже не созванивались – конспирация. Впрочем, домашний телефон имелся только у Веника, то есть у родителей Крайновых. Ну, допустим, позвонишь, а мать в соседней комнате возьмет трубку и разговор услышит. Зачем рисковать?

На следующий день оперативное совещание на квартире Крайновых проходило в состоянии общего восторга. Наблюдатели – Илюха с Василием – рассказали, как народ охотно расхватывал листовки, полагая, что это праздничное приветствие. Даже читали вслух название про социалистическое отечество.

– Знакомый текст, это ведь с детства учат, как «Отче наш», – смеялся Кирилл.

– Ну, сейчас никто «Отче наш» не учит, – заметил Веник.

– Ну, а потом? Потом что? – торопил Михаил.