Оставалась политика, но это зона пока закрытая, и я ещё не решил для себя, стремиться мне туда или не стоит. Меня не пугали перспективы погибнуть, хотя по глупости попасть под раздачу, конечно, не хотелось, но чтобы приблизиться к высшим кругам, надо зарекомендовать себя, как серьёзный журналист, а в моём активе пока было всё тоже дипломное расследование. Телевидение в этом смысле тоже могло послужить замечательной лестницей или мостом, как ни сравнивай. Была ещё мысль через криминальную журналистику, что тоже очень перспективно в наше время, но и ещё более опасно. Так что я стоял пока перед камнем с тремя путями и обещаниями.

Будь я женщиной, Танина просьба подала бы мне мысль и даже тропинку стать журналистом от искусства, или обозревателем, но это для богатых дамочек, благополучных дочек или жён. Я не был ни той, ни другой, поэтому решил попросить такую заняться этим, раскрутить эту группу.

– «Металл Милиция»? Прикольно…. – улыбнулась зубастая Лена Свирс, это был псевдоним Елены Сидоровой, моей сокурсницы, с которой мы однажды протанцевали весь Новый год, и, возможно, даже переспали, хотя этого я определённо не помню, и, мне кажется, и сама Лена этого не помнит. Поэтому мы встречались нечасто, немного смущаясь тех воспоминаний, хотя продолжали испытывать взаимную симпатию. – Ты знаешь… мне кажется, я слышала что-то такое…

– У «Металлики» есть песня с таким названием, – сказал я.

– Серьёзно? – улыбнулась Лена, поднимая голову от компьютера.

Я смотрел на неё и думал, она такая страшненькая, но при этом такая привлекательная, что у меня и сейчас защекотало в животе. Но заняться сейчас ещё и Леной…

– Нет, мне кажется, я слышала о них и так. Питерская группа, по-моему… И что ты хочешь? Интервью, репортаж с концерта?

– Для начала интервью хотя бы.

– У них есть клипы или что-то такое?

– Я узнаю, – сказал я.

– Ладно, Платон, пускай приезжают после праздников, десятого, часов в десять, скажут, что твои, я пропуска оставлю. Скажи, пусть берут с собой всё, что у них есть. А чего ты вдруг за них вписываешься? Друзья твои?

– Да… сестры моей, одноклассники.

– Сестры? Это Тани?

– Вы знакомы?

– Нет, но когда готовили выставку Вальдауфа, слышал о таком, надеюсь? Ну вот… говорили о твоей Тане. Она у него на курсе?

– Да, кажется, – поёжился я, не хотелось, чтобы Лена сказала, что слышала о том, что Таня любовница и протеже Вальдауфа, пусть теперь времена терпимости и даже какой-то вседозволенности, но мне не хотелось бы, чтобы люди обсуждали интимную жизнь моей семьи.

– «Кажется», ну даёшь… самая талантливая его студентка. Он сам говорит, что, по его мнению, она даже талантливее его.

Я кивнул, не желая развивать тему, что ещё он может говорить? Теперь, что бы ни говорил этот тип о Тане, я всегда буду думать, что он делает это, потому что спит с ней. Хотя… может быть, уже и не спит? Она ведь послушная девочка, могла и бросить это свинство. Надо спросить при случае…

– Да, Платон, тебя искала наша главредша, ты бы поговорил с ней и об этом тоже, по-моему она к тебе неровно дышит. Угодишь нашей Медведице, ворота на телевидение тебе и всему, что двинется от тебя, будут распахнуты настежь, – Лена подмигнула.

Вот если бы не два объявления о беременности от женщин, которые мне совсем не были нужны, и головная боль в связи с этим, я пригласил бы Лену на кофе хотя бы. Но она сделала это сама.

– Платон, может, кофе в буфете выпьем? – и улыбнулась своей страшноватой кривозубой, но совершенно очаровательной улыбкой. Мог я отказаться?..

Это питьё кофе в буфете стало как глоток свежего воздуха в этот душный день. Мы болтали о наших, кто где работал, все делали неплохие карьеры, кроме двух или трёх, Лена рассказывала, комментируя их смешно и очень метко, как Таня делает, мне всегда это нравилось. Я смотрел на неё, на то, как она хохочет, становясь похожей на Буратино, только без длинного носа, такой же рот до ушей и весёлые шкодные глаза.