Вскоре на станцию прибыл «первый» поезд, и из него вышел на платформу великий князь. Строгим взглядом он окинул своих будущих сотрудников, быстрой походкой обошел строй, молча пожимая всем руки, и вернулся к себе в вагон. Затем его поезд отошел, направляясь в месторасположение Ставки. Вслед за ним двинулся туда же и наш поезд.

Так, в строгой и сосредоточенной атмосфере, без лишних слов, началась повседневная работа штаба.

Ставка находилась вблизи местечка Барановичи, в районе казарм железнодорожной бригады. Окруженные лесом, они были пусты, так как занимавшая их бригада ушла на фронт. К этим казармам было проведено от железнодорожной магистрали несколько путей, на которые и встали поезда штаба.

На пути, ведущем к отдельно расположенному дому начальника бригады, встал поезд Верховного главнокомандующего. Здесь разместилось управление генерал-квартирмейстера, и к дому были проведены прямые провода связи с фронтом и Петербургом.

Ежедневно рано утром великий князь из своего вагона направлялся в сопровождении начальника штаба в управление, где, ознакомившись с донесениями, поступившими за ночь с фронтов, принимал совместно с генерал-квартирмейстером оперативные решения. Все донесения, поступающие в течение дня, докладывались великому князю в его вагоне, куда являлись к нему во всякое время для доклада начальники управлений штаба.

Таким образом, великий князь был осведомлен во всех подробностях о ходе военных действий и фактически, а не номинально ими руководил. Иногда он со своим поездом покидал на короткий срок Ставку и отправлялся на совещания к главнокомандующим фронтами, но за время своего пребывания на посту Верховного главнокомандующего в Петербург или куда-либо в тыл великий князь не ездил.

«Второй» поезд стоял на другом пути на небольшом расстоянии от «первого», и остальные управления штаба разместились в ближайших казарменных постройках бригады. Личное общение между управлениями штаба ограничивалось кратким изложением дела или получением справки. В управление же генерал-квартирмейстера чины штаба, не принимавшие непосредственного участия в оперативной работе, вообще не допускались.

Штаб Верховного главнокомандующего при великом князе был весьма немногочисленный: в управлении генерал-квартирмейстера было около восьми офицеров Генерального штаба, а в каждом из остальных военных управлений, то есть в управлениях дежурного генерала, военных сообщений и военно-морском было от четырех до шести офицеров, так что в непосредственной работе по верховному управлению вооруженными силами России участвовало всего около 25 офицеров. Во всем же штабе, включая чинов дипломатической и гражданской канцелярии, офицеров для шифрования, адъютантов, офицеров на второстепенных или специальных должностях, было всего около шестидесяти человек, не считая офицеров частей, несших охрану Ставки и ее обслуживающих.

В этом отношении штаб при великом князе был полной противоположностью штабу, который при государе разросся до нескольких сот человек.

Охранные части оцепили Ставку кольцом своих постов и в район ее расположения никого не пропускали, а окружающая лесная местность, скрывая Ставку от посторонних взоров, еще больше отчуждала нас от внешнего мира и способствовала строгому образу жизни, заведенному в ней с самого первого дня. Это создавало спокойную обстановку для сосредоточенной работы и обеспечивало сохранение тайны.

Работа в штабе продолжалась с раннего утра до позднего вечера, а зачастую и ночью – с небольшими перерывами для завтрака и обеда, когда в вагон-ресторан нашего поезда сходились офицеры штаба. Служебные разговоры не допускались, и беседа велась на отвлеченные темы, не касающиеся ведения войны. Еда была простая, к столу подавалось только легкое белое или красное вино.