– Про что? – спросил Боря.

– Про кочергу. Мы собирались инсценировать его в театре, так что я помню его наизусть, если хочешь, могу тебе прочитать.

– Давай.

Боре рассказ очень понравился, и весь вечер он переделывал его применительно к своим обстоятельствам. Выплеснув таким образом адреналин, он показал своё произведение Володе и успокоился. Ночь, как и накануне, он провёл у Гали, а утром опять проспал построение и получил очередной наряд. Теперь полковник, уже знавший нарушителей в лицо, сам искал их во время линейки и, не найдя, щедро раздавал наряды. После этого Борис решил зачитать свой опус на концерте.

Он взял книжку, обернул её в блестящую бумагу, чтобы не видно было названия, и вложил свой текст между страницами. Володя пытался его отговорить, но безрезультатно. Выйдя на сцену, Боря стал читать свою фантазию на тему рассказа Зощенко. Со стороны создавалось впечатление, что исполняется произведение из книги. В интерпретации Бори звучало оно так:

«В студенческом лагере злостного нарушителя дисциплины постоянно назначали костровым. Он заметил, что главное его орудие – кочерга – почти насквозь прогорела, и доложил об этом по инстанции. Начальник лагеря, не долго думая, решил заменить испортившийся инвентарь новым и купить несколько дополнительных единиц, но, поскольку он был отставником, то особой грамотностью не отличался и не знал, как правильно сказать: пять кочерёг, пять кочерыг или пять кочерыжек. Промучившись несколько часов, он так и не смог составить предложение из этого существительного с этим числительным и, чтобы упростить задачу, в заявке на покупку нового оборудования написал, что лагерю требуются три кочерги и ещё две. Узнав об этом, студент-нарушитель сказал, что им в лагере хватает и одной кочерги, ведь она у них такая важная, что они пишут её с большой буквы, а произнося, вытягиваются по стойке смирно».

Номер был встречен бурными овациями, тем более что подавляющее большинство не читало Зощенко. Пожалуй, кроме Володи Муханова и Бори, был лишь один человек, который знал этот рассказ очень хорошо – начальник лагеря Сергей Никитич Кочерга. Во время обучения в военной академии товарищи так часто цитировали ему Зощенко, что он выучил рассказ почти наизусть, и, когда Боря уже собирался уйти со сцены, полковник объявил:

– За перевирание классики – наряд вне очереди.

– Сергей Никитич, это же художественная самодеятельность, так сказать – свободное творчество и фантазия на тему.

– Вот на стройке ты и будешь фантазировать на тему. Физический труд очень этому способствует, а за пререкание со старшими ещё один наряд вне очереди.

– Не имеете права, по уставу не положено.

– Ты будешь продолжать спорить?

– Никак нет.

Все восприняли их диалог как продолжение номера. Иногда по предварительной договорённости с преподавателями ребята проделывали такие штуки. Они особенно нравились своей неожиданностью, но в данном случае это действительно был экспромт. После него Боря до конца смены почти каждый день работал на стройке и за время летнего отдыха узнал, как кладут фундамент, мешают цемент и штукатурят стены. Вместе с другими штрафниками он проклинал строящийся клуб такими отборными ругательствами, что здание наверняка было покрыто толстым слоем мата. Путёвку на следующую смену Боря брать не стал, но, зная, что Галя остаётся в лагере на пересменку, решил её навестить.

Приехал он поздно вечером и по дороге с трудом сдерживался, чтобы не побежать. Подойдя к лагерю, он заметил, что света в её домике нет, и решил подождать, пока она вернётся. Через некоторое время он увидел, что оттуда вышел начальник лагеря.