– Ладно, я посмотрю на Жору.

– Ты обещаешь, что я смогу играть там, пока не устану?

– Обещаю.

– Тогда я точно не устану!

Алёнка вскочила со скамейки и побежала на площадку, а я пошёл следом с тёплой надеждой, что раз родители водили её сюда, то они придут вновь, надо лишь немного подождать. Ну, и на Жору надо посмотреть.

Когда последний участник похода поднялся над поверхностью снега на пять метров, группа остановила движение. Все переглянулись, заулыбались. Они специально сделали так, чтобы последним оказался именно тот, кто им оказался.

– С днём рождения, Нарица! – крикнул верхний, остальные поддержали, Нарица непонимающе посмотрел на них, а тот, кто был над Нарицей, надрезал канат под собой.

Нарица полетел с верёвкой вниз и приземлился в сугроб. Воздух вырвался от удара из лёгких. Ребята сверху засмеялись и поползли дальше наверх. У них не было злых намерений. Они всего лишь хотели пошутить над ним, что как будто оставили его тут. Одного.

– Вы какого творите?! Киньте мне верёвку!

Жору Алёнка не нашла, но не очень сильно расстроилась этому. «Гулять ушёл, понимаю» – деловито заключила она и отправилась на горку.

Всю ночь я искал себе занятие. Можно было бы порисовать, мне нравилось это занятие, вот только ни блокнота, ни ручки при себе у меня не было. В итоге я нашёл под деревом небольшую влажную палочку и стал рисовать ей на земле.

Я не особо задумывался над тем, что именно рисовать. Начал рисовать реку, лес, облака…

А ведь это может увидеть любой живой, кто придёт следующим днём на площадку. Точно! В голове проснулась идея. Сюда приходили родители девочки ранее. Я могу оставить им послание. Или кому-то, кто их знает и, увидев, сможет передать.

Я начал вырисовывать крупно Алёнку. Рисовать умею, а потому получилось, вполне, похоже. Закончив добавил надпись «Кто знает родителей этой девочки, скажите им прийти сюда. Их ждут».

– Что ты делаешь? Это ты нарисовал?! Это я?! Как классно ты рисуешь! Как ты так рисуешь!?

– Ты не устала?

– Нет, я же сказала, что на площадке никогда не устаю.

Пусть лучше думает, что всё дело в магии площадки.

– А ты? Ренат, ты не играешь со мной. Ты, наверное, устал из-за этого. Тебе тоже надо поиграть, срочно!

– Нет, поверь мне, я точно не устал. К тому же, уже совсем скоро утро.

– Люблю утро! Мама готовит всегда самые вкусные на всём свете бутерброды с расплавленным сыром! Правда, это всё сопровождается противной кашей…

– Каша это полезно. Мне к ней бутербродов не предлагали обычно.

– А чем мы будем завтракать? Ты умеешь готовить бутерброды с расплавленным сыром? А если не знаешь, то ничего страшного! Я всё расскажу! Я видела, как мама это делает. Вот только, где мы возьмём микроволновку? У тебя её с собой, случайно нет?

Вот чёрт… Я не подумал о том, что Алёна захочет есть. И не то, чтобы это был голод в ней, нет, просто привычка. Нам не нужна еда ровно так же, как и сон, но как ей объяснить это? Конечно же, мы можем и поесть, но тогда вопрос в том – что? Чувствую себя не мёртвым, а бездомным. Словно мы выживаем.

Я попытался придумать что-то, что отогнало бы у неё мысли о завтраке, но её ничего не берёт.

Своровать еду? Конечно, можно и купить, но денег у меня нет, и надо будет придумать, каким образом мне стать видимым и слышимым незаметно для прохожих. Красть я не хочу. Это не честно, не справедливо. Нужно подумать ещё. Школа. В моей школьной столовой частенько остаются нетронутые тарелки. Можно поесть там. Только вот какое дело… Зайти туда не большая проблема, но вот как незаметно поесть? Если я беру предмет, то пока его касаюсь, он по моему желанию может быть так же видимым или не видимым. Но у моей маленькой подруги это вроде не должно работать. Она душа, а не призрак. Она не может становиться видимой или слышимой. Её видят только мёртвые. Слышат только мёртвые. И они не могут никак дотронуться до чего-то живого.