– Оля, обратите внимание, где молятся верующие, раздельно: слева – мужчины, справа – женщины, между ними – ограда.

Мы прошли направо к киоску религиозной литературы. Продавщица из киоска начала меня убеждать по-русски:

– Если твоя мать еврейка, ты должна жить только здесь, на родине предков.

– Хорошо, подумаю, – ответила я, чтобы не продолжать бесконечную тему.

– Оля, нам нужно уже ехать! Не забывайте, что сегодня шаббат, транспорт в три часа прекратит работать.

Но все-таки пару часов до начала шаббата мы успели пробежаться по Старому городу мимо мечетей, синагог, белокаменных зданий, раскопок… Это было нечто удивительное – раскопки с колоннами и камнями, улочки как в средневековой Испании и очень богатые современные магазины и рестораны. Сумка тянула вниз, в глазах рябило от туристов, колоритных евреев, в пестрых халатах арабов, солдат с автоматами.

Регинка меня отвлекала от Иерусалима. То ей хотелось съесть мороженое, то пойти в туалет, а то объяснять мне все подряд. Мама Лера только и успевала ее одергивать:

– Регина, не мешай, не отходи от нас, потеряешься, видишь, какие драки впереди, сейчас пойдем домой…

А мне как раз ничего не хотелось. (Кстати, туалеты были образцовой чистоты и бесплатные).

В следующий раз приду сюда без этих пугливых девушек!

Наконец, вышли из ворот Старого города и на последнем автобусе поехали в новый район Рамот, где живут мама с дочкой. По пути Лера поясняла:

– Оля, посмотри в окно, мы проезжаем арабскую часть города! Только осторожно. Я здесь боюсь смотреть, мальчишки могут камень запустить. Наклони голову.

– Неужели правда?

Дома неказистые, без зелени вокруг, но выглядели мирно.

– Да. Регинка трусиха, я не боюсь, но ехать неприятно. Лучше не выходить здесь.

Я вспомнила: когда в Нью-Йорке подземка проезжала Гарлем, там белые тоже не входили и не выходили из вагонов.

Их четырехэтажный дом на зеленом склоне холма был из ослепительного белого грубо обработанного камня, впрочем, как и все соседние дома. Между домами были устроены детские площадки и посажены какие-то зеленые насаждения. И очень чисто. Трехкомнатная квартира, в которую мама с дочкой недавно въехали, казалась необжитой. Но я не успела рассмотреть ее и даже не успела разгрузить сумку с подарками. Зазвонил телефон, Вера сняла трубку, потом передала ее мне. Звонила московская сестра Стэлла, она узнала, что я сегодня приехала в Иерусалим.

– Ольга, тебе повезло, у нас два шикарных номера в отеле, приезжай, устроим тебя!

– Мы снимаем фильм в Яд Вашеме, – добавила Роза.

Я знала, что они должны быть в Израиле в эти дни и очень обрадовалась возможной встрече. Мне с ними, архитворческими дамами, было всегда интересно. В последние годы мы довольно часто встречались. Когда я оказывалась в командировках в Москве или через столицу летала в командировки на свои гидростанции в Сибирь или среднюю Азию, всегда старалась их навестить в квартире на Сретенке. Думаю, что и они с удовольствием приезжали по своим делам в нашу культурную столицу и останавливались у нас дома. Так или иначе, я узнавала о новостях в газете «Известия», одном из лучших наших печатных органов, от Стэллы, старейшего и уважаемого сотрудника отдела писем. Кто только не писал ей о своей трудной судьбе! Кого только она не разыскивала и не соединяла! О ком только она не рассказывала своей сестре – кинодеятелю Розе, и о ком только они не создавали авторские фильмы! Чем сложней была судьба героев, тем интересней было сестрам творить, тем горячей были споры между ними! Особенно бурные баталии происходили последнее время при обсуждении проблемы финансирования фильмов. Иногда я участвовала в этих баталиях, что-то предлагала, но резкая младшая сестра Роза сразу на меня накидывалась: