– Ты крупно влипла, Юля. Попробуй сосредоточиться и представить ситуацию. Если бы сейчас ты приехала одна и нашла в квартире тело мужа… предварительно разбив гору посуды над головой свекрови… тебя бы увезли отсюда в наручниках. Понимаешь? Ты одна наедине с трупом и нет свидетелей. Тебе, детка, очень крупно повезло, что я выступлю в твою защиту. Смогу… мгм… постараюсь доказать твою непричастность к убийству мужа. Помоги мне, Юленька. Поговори о муже.

У одноклассницы перекосилась левая щека, задергался, запульсировал уголок века, она так взглянула на Паршина, что тот почувствовал себя толстокожим солдафоном, испортившим воздух в присутствии императрицы. «Как вы можете?! в такой момент?!» – читалось во взгляде.

– Надо, Юленька, надо. Я должен постараться нам помочь.

– Интересно – чем? – Похоже, овдовевшая императрица сомневалась в отставных вояках.

Кривить душой бывший капитан Паршин любил не очень. Положение, в которое их кто-то загнал, можно смело называть аховым – ситуация весьма пикантная: в квартире почти разведенная дамочка, вероятный любовник из бывших одноклассников и тело мужа. Компания анекдотичная. Из квартиры доносился грохот и звон бьющейся посуды. «Любовник» грудью встанет на защиту «дамы сердца» и предъявит алиби.

Положение настолько типичное для бытовых разборок, что говорить Юлии о «крупном везении» сыщик явно поторопился. Положа руку на сердце, в бытность свою опером, Паршин сам ни за что не поверил бы рассказу двух перепуганных голубков. Мотив, возможность, орудие убийства – пересилят любые россказни.

А если уж совсем лично руку к сердцу прижимать, только благодаря тому, что, выбирая бутылку водки в холодильнике, Олег постоянно прислушивался к топотку ног хозяйки и сам был почти уверен в ее невиновности. Почти. Если бы Юлька как настеганная не носилась по квартире, разыскивая телефон, у нее могло бы появиться время, чтобы заскочить в кабинет, огреть мужа кочергой, смахнуть на пол вазы и кувшин и тут же заорать.

Но она – носилась. Топала, дверями хлопала, мужа поругивала из разных областей квартиры. То есть в кабинет за кочергой и мужем она сразу не ринулась, то есть говорит как было: на ручку двери нажала – грохот, вошла в комнату – муж на полу лежит.

Времени, времени у Юльки на убийство не хватало! И это Паршин мог засвидетельствовать с полной ответственностью.

– Юля, три года назад я сам был старшим оперуполномоченным в отделе по расследованию убийств и кое-что в своем деле понимаю. Твоего мужа, Юля, убили буквально перед нашим приходом – кровь свежая, труп – теплый. Тебя – подставляют.

– Меня?.. – икнула Котова.

– Да. Твой платок лежит под трупом. Когда оперативники сравнят съемку с камер наблюдения, они увидят, что ты была в том самом платке, который сейчас лежит под телом. И в первую очередь тебе зададут вопрос: как платок там оказался, если мужа убила не ты?

– А как он там оказался?

– Не понимаю. И думать над этой загадкой пока не хочу – нет времени. Так что давай сосредоточься, расскажи, кто мог желать смерти твоему мужу, кто имеет доступ в квартиру, кто мог тебя подставить?

– Доступ в квартиру, доступ в квартиру… – лихорадочно забормотала Юлия. – Кто мог меня подставить?..

– Не мельтеши. Начни с того, о чем тебя спросят во вторую очередь, – почему ты разводишься с мужем? – поскольку это, Юленька, мотив. – Сыщик положил на кухонный стол сотовый телефон, работающий в режиме диктофона, и кивнул: – Начинай, Юля, рассказывай.

Если убрать из рассказа Юлии нервные всхлипы, короткие заминки и наводящие вопросы Паршина, то история измены мужа выглядит тоже достаточно анекдотично, в стиле «и тут приехала жена». Точнее говоря – «проехала». Мимо цветочного магазина, где припарковалась машина мужа.