– Да, она могла бы увлечься всем этим – карьера, слава, деньги… Посмотрим позже, пока у нее даже мыслей о работе нет. Совсем как у меня сегодня. Иди пока ко мне, любовь моя. Непыльная у нас с тобой работа, скажу я тебе! А если ты мне принесешь бокальчик холодного вина, то я буду самым счастливым ангелом во вселенной и даже сделаю вид, что ничего не слышал о Манхэттене. И вечером приглашаю тебя на романтическую прогулку по мостам Будапешта… Начнем с Рыбацкого бастиона, затем Цепной мост, мост Эржебет… Нас ждет прекрасная прогулка. Я буду твоим гидом – недаром же вторую неделю читаю трактат по венгерской истории… Неплохо написано, скажу тебе. Ну, – ангел повертел в руках книгу, – предлагать тебе не буду, а то ты ее опять вместо подставки для ароматических свечек используешь… Тихо-тихо – не шипи на меня, не маши так крыльями…

В середине августа я неожиданно нашла работу. Я забежала к маминой подруге за домашним медом для Алекса, и уже прощаясь со мной в дверях, Урсула спросила, не забыла ли я еще испанский. Я засмеялась: конечно нет.

– Вот и прекрасно. А ты можешь завтра вечером немного побыть переводчиком для нас?

– Да, конечно, с удовольствием, – я даже не спросила, что именно нужно будет переводить и для кого. Мне было все равно, я скучала по испанскому. Отвращение ко всему, что связано с Испанией, у меня уже прошло, и я опять начала читать на испанском и большую часть времени думать на нем.

Переводить нужно было на встрече директора телеканала, где работала Урсула, с продюсером развлекательной программы из Испании, которую они собирались купить. Встреча была неформальной, поэтому проходила в знаменитом ресторане «Гундель». Каждый раз, когда мне приходилось в нем бывать, я тихонько посмеивалась над старинным интерьером и думала: неужели в Будапеште нет другого ресторана, куда можно повести иностранцев или важных гостей, почему всегда все приходят только сюда? Испанец Карлос оказался из Севильи, говорил нараспев, с южным акцентом, глотая буквы, и постоянно шутил на темы, абсолютно не понятные венграм. Например, о королевской семье или местной кухне. Я понимала все, что он имеет в виду, но знала, что сказать Карлосу, что здесь никто не имеет понятия о тонкостях личной жизни Хуан-Карлоса и доньи Софии, было бы неправильно. Поэтому я просто смеялась, поясняя, что Карлос шутит, даже не пытаясь все это переводить. Учитывая те деньги, которые обещала принести его программа, Урсула и директор канала Йозеф все поняли и каждый раз тоже заливались смехом. Я весело провела с ними время, и поэтому, когда на следующий день Урсула позвонила мне и попросила заехать к ним на телевидение, была очень рада, уверенная, что меня ждет продолжение вчерашнего вечера. Подъехав к огромному зданию телецентра рано утром, я попала в самую гущу бегущих на работу людей. В какой-то момент я почувствовала, что, наверное, в работе здесь есть свой кайф, хотя к телевидению была всегда равнодушна, несмотря на журналистское образование. Я всегда себя больше видела пишущей, а не, к примеру, рассказывающей что-то по телевизору.

Урсула расцеловала меня, взяла под руку и, ничего не говоря, отвела прямо к Йозефу в кабинет. Вчерашнего Карлоса там не было. Я улыбнулась Йозефу, рыжеволосому коренастому мужчине возраста моего отца, с веснушками на белой коже, и пожала протянутую мне руку. Я еще не успела присесть, как он предложил мне работу. Это было то, чего я меньше всего ожидала.

Понимая, что в моем возрасте давно пора подумать о работе, я, подобно Скарлетт О’Харе, решила подумать об этом завтра, то есть фактически отложить решение проблемы до осени. Но если работа сама идет в руки, я решила послушать подробности. Йозеф сказал: