Во мене начинала закипать злость. Я точно знаю, что еще вчера ее там не было. Этот подоконник – мое любимое место в квартире, я бы увидела ее отсюда. Я застыла на полпути к янтарной банке, которая еще минуту назад казалась пределом моих мечтаний. Я знала, что стоит мне повернуться, и я снова увижу эту фотографию, встречусь глазами с другой Никой, с той, какой я была раньше, – уверенной в себе, счастливой, красивой, стройной. А я не хочу ее видеть. Не хочу. Зачем мне об этом напоминают? К горлу подступил ком. Злость сменилась страхом. Я смотрела на банку с вареньем и чувствовала, что она меня больше не защитит от всех моих проблем, что мне в ней уже не спрятаться от окружающего мира. Меня будто магнитом тянуло обернуться. Я медленно повернула голову, оставаясь в метре от фото, и подняла на него глаза.

Длинноволосая стройная девушка выходила из океана, кокетливо посылая воздушный поцелуй в объектив. В ее глазах было столько жизни, столько уверенности, что завтра будет лучше, чем сегодня, и что она и только она достойна всех радостей жизни. Я подошла ближе. Ком в горле душил меня. Я вспомнила, когда было сделано это фото.

Дня за три до нашего отъезда, Кэти поймала момент, когда солнце было в самом зените, а вокруг ни души. Поэтому фотография получилась, будто с обложки глянцевого журнала. Я провела пальцем по тонкой талии, по идеальным стройным ногам. Потом вытерла рукавом капли, падающие из моих глаз на фото. Это мама ее сюда поставила, специально, наверное, утром перед отъездом, понимая, что я ее замечу. Слезы продолжали капать, заливая счастливую Нику на фото.

– Привет, я по тебе скучала, – прошептала я, гладя ее по лицу и сжимая зубы, чтобы как-то удержать волну рыданий, надвигающуюся как цунами.

Я прижала к груди свою фотографию, опустилась на пол и наконец-то расплакалась. Первый раз за последние четыре месяца, первый раз с того момента, как я вернулась домой к родителям.

Мне двадцать четыре года, и вот уже четыре месяца, как я вернулась в Будапешт. Всякий раз, когда я думаю об этом, то вспоминаю, что обещала себе, что этого никогда не произойдет. Я была твердо убеждена, что никогда не буду опять жить в Будапеште, а тем более с родителями. Этими мыслями, я каждый день все сильнее и сильнее добиваю себя, как настоящая мазохистка.

Четыре последних месяца я живу с родителями, сплю в своей детской, ем марципаны с утра до вечера, ношу свободные брюки и длинные юбки и жду, когда мне станет легче. Точнее, я жду, когда опять смогу что-то чувствовать. Когда я только приехала, мне казалось, что все во мне умерло, а вместо сердца в груди засела огромная ледяная глыба, которая с каждым днем только растет, охлаждая все внутри меня. Я не плакала, не переживала, мне просто было все равно. Я поздно вставала, рано ложилась, практически не общалась с родителями, смотрела телевизор, читала и много ела. Из дома я старалась не выходить, мне было бы стыдно встретить кого-то из моих одноклассников или старых друзей. Если бы они увидели меня такой толстой и некрасивой, я бы не смогла этого пережить.

Все началось четыре года назад с моего знакомства с Марио. Я вернулась в Мадрид после отдыха влюбленная и счастливая, считая дни нашей встречи. Я была уверена, что он позвонит не раньше, чем вернется в Мадрид, но все равно не выпускала телефон из рук ни на минуту. Марио позвонил прямо из аэропорта. Я слушала его голос в трубке, а сама при этом думала только об одном, слышно ли ему, как у меня бешено колотится сердце.

Мы поболтали. Он рассказал, что они почти все время скучали. Даже в Тако были только один раз. Да и то после мадридской «Паши» им там было скучно. «Паша» – самая лучшая дискотека в Мадриде. Туда он и пригласил меня в ближайшие выходные. Я еле дожила до субботы, постоянно представляя себе нашу встречу. Поцелует он меня сразу или нет, или, только взглянув друг на друга, мы сразу бросимся к нему домой, чтобы заняться сексом?.. Но все оказалось немного не так, как я успела нафантазировать. На дискотеку он пришел с друзьями. При встрече он, конечно, поцеловал меня, но потом все время разговаривал только с ними, иногда обнимая меня и подливая вина. Его друзья были намного старше, почти все уже были женаты. Я сразу поняла, что они заядлые тусовщики. Мне было так весело с ними, даже несмотря на то, что они все так много пили. В тот момент они мне казались самыми интересными ребятами, которых я когда-либо встречала. Судя по количеству знакомых, с которыми Марио успел пообщаться за вечер, он знал здесь всех. Главными темами их разговоров были лучше вечеринки этого лета, новые девушки их общих друзей и дорогие машины.