Он улыбнулся, протянул через стол руку.

– Привет, Артём. Давно не виделись.

Ладонь и пальцы, пусть из металла, покрытого искусственной кожей, тёплые и почти мягкие, пожатие деликатное, никакого хвастовства нечеловеческой мощью.

На Марата взглянул очень внимательно и сочувствующе, как на собрата, что только вступил на сложный и пока ещё рискованный путь перестройки собственного организма.

– Так что хотел, – повторил он, – ясно и конкретно?

Голос его звучит ровно и приветливо, без каких-либо ожидаемых металлических ноток. Утраченный собственный сумел восстановить в цифровом виде, атрофия голосовых связок лишила его возможности говорить к концу первого курса, где мы сидели за одним столом, но теперь вещает получше любого диктора с Центрального телевидения.

– Есть разговор, – сообщил я. – Важный.

Он бросил взгляд по сторонам.

– Хороший выбор. Здесь скоростная подзарядка. Шесть-джи внедрили раньше, чем в нашем институте. Что значит, коммерсанты.

Ежевика спросила тоненьким голоском:

– Зарядка платная?

Он ответил с покровительственной улыбкой, словно большой и сильный терминатор берёт под защиту молодую пугливую самочку:

– Им щедро доплачивают из фонда поддержки новых технологий.

Она торопливо выскочила из-за стола.

– Тогда я займусь, а вы пообщайтесь!

Я молча кивнул, кафешка примыкает к стене научно-исследовательского центра, где работает Джин, автоматизирована до предела, что значит без персонала вовсе, на самообслуживании, так что Ежевика с великим удовольствием взяла на себя роль хозяйки, что принимает троих голодных мужчин.

Весело запорхала от одного принтера к другому, создавая горки сахарного печенья, хрустящего и рассыпчатого, загрузила все три кофейных агрегата, нужно три разных напитка, мужчинам по двойному эспрессо, а себе латте с пышно взбитыми сливками.

Я поглядывал на разочарованного Марата, его кумир не выпячивает свой киборгизм, но и не прячет. Кому надо, доказал, а остальные по фигу, сейчас просто живёт и вовсю использует мощь апгрейденного организма.

Кофе Ежевика подала нам на стол не сразу, как я ожидал, сперва бифштексы, хорошо и так умело прожаренные, словно в самом деле натуральные.

Я с трудом разжёвывал прожилки, Фраерман для прикола вполне мог мысленно подменить в заказе синтетическое мясо на говядину или баранину.

В некоторых хозяйствах всё ещё выращивают для этого коров, коз и овец, есть даже специализированные для любителей конины, курятины. Многие всё ещё предпочитают натуральное, хотя медики уверяют, что в искусственном мясе больше питательных веществ, витаминов и минералов, в чём нуждается организм.

Насчёт натуральности кофе я не сомневался, слишком терпкий и горьковатый. Искусственный намного приятнее на вкус, а взбадривает ровно настолько, насколько позволяет медбраслет на запястье, а тот вообще иногда корчит из себя Большого Брата и не советует употреблять то или другое таким тоном, словно запрещает под страхом сожжения на городской площади.

Пока жевали бифштекс, я присматривался к Фраерману заново. Он уже на втором курсе был прикован к инвалидному креслу, сейчас же просто орёл железноклювый. Не просто живёт, как говорят в народе, полноценной жизнью, а даже в чём-то опережает. Его мозгу не приходится тратить ресурсы на обслуживание сложнейшего животного организма, теперь это полязгивающий металлом киборг, как он называет себя гордо.

Конечно, ещё не киборг, да и непонятно, с какого момента называть киборгом, то ли когда и мозг заменим на позитронный, то ли с момента, когда запломбировали зуб заплаткой из металла.

Природа как будто извиняется перед неизлечимо больными детьми, давая им взамен общего здоровья прекрасно работающий мозг, авось, тот выровняет ситуацию, поможет, спасёт, вытянет. Как вон Стивен Хокинг, изуродованный болезнями и прикованный к инвалидному креслу, сумел сделать ряд ошеломляющих открытий в мире науки.