Она застыла, но краска продолжала растекаться по ее телу.

– Мы играли больше трех часов, и я проголодался. – Я намекнул, что речь шла не только о еде, и наслаждался видом ее ставшего пунцовым лица.

Я видел, как она взвешивала, клюнуть на мою наживку или нет. Если Эди знала обо мне все – а я, судя по ее игре, рискнул бы предположить, что она провела тщательное расследование по поводу моих привычек, – она бы знала, что я частенько играл сутки напролет, не прикасаясь к еде, потому что все мое внимание было сосредоточено на картах. Но сейчас я отвлекся, так почему бы не пойти на поводу у своих желаний?

В конце концов, восхитительная вспышка гнева и огонь в ее глазах интересовали меня больше, чем игра.

Только я не знал, насколько хватит ее смелости.

Может, она не станет рисковать и откажется от моего предложения? Будет сидеть, прижимая карты к груди, и дальше делать вид, что между нами ничего не происходит? Или отбросит осторожность и признается в своих желаниях, тем самым одержав преимущество в игре в кошки-мышки, которую мы с ней играли?

Я надеялся на второй вариант, но, судя по тому, как она отвела взгляд и судорожно сглотнула, я, скорее всего, переоценивал ее дерзость.

Но затем, к моему удивлению, Эди снова посмотрела на меня, с вызовом и очень решительно.

– Я не против перекусить. Но только потому, что голодна, и мне нужны силы, чтобы одолеть вас.

– Туше, bella. – Я тихо рассмеялся, получая удовольствие от прозвучавшей в мой адрес угрозы и того, как сверкнули глаза Эди. Потом достал телефон и попросил Джо принести нам что-нибудь поесть. Мисс Спенсер не клюнула на наживку: она проглотила ее целиком, а потом выплюнула обратно.

И теперь я предвкушал близость с ней больше, чем победу, хотя никогда не спал со своими противницами, какими бы соблазнительными они ни были. Смешивать игру и секс было непредусмотрительно… Но сейчас я решил подогревать наш взаимный интерес до тех пор, пока Эди не откроет все свои секреты.

И тогда я быстро одержу над ней победу – и мы оба сможем вкусить ее плоды.

Кажется, я совсем выжила из ума, приняв приглашение Данте.

Я сидела напротив него за столом, заставленным сверкающим хрусталем, фарфоровой посудой и серебряными столовыми приборами, и не могла унять волнение.

– Чего желаете, мисс Спенсер? – спросил он и взял мою тарелку. Официальное обращение показалось мне нелепым, учитывая то, как его голос ласкал мою кожу, когда он произносил мое имя.

Черт, нужно взять себя в руки. Аллегри славился своим умением обольщать и всего лишь пытался ослабить мою защиту. Я не интересовала его сама по себе…

Мне следовало оставить его вызов без внимания, потому что я не знала, как вести себя с мужчинами, особенно такими богатыми, властными, обаятельными и сексуально привлекательными, как Данте Аллегри. В этой ситуации я больше походила на мышку, пытавшуюся впечатлить льва.

Хотя кусок не лез мне в горло, я выбрала несколько блюд и теперь следила за движением рук Данте. У него были широкие ладони с огрубевшей кожей и длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Он снял свой пиджак еще за игрой, оставшись в белоснежной рубашке, контрастировавшей с его смуглой кожей. Перед тем как взять мою тарелку, он закатал рукава рубашки, будоража мой взгляд видом своих мускулистых предплечий.

Положив нам обоим еду, он уселся за стол напротив меня и открыл бутылку вина.

Возможно, мне не следовало пить, но нужно было как-то успокоить свое ошалевшее сердце.

Глянув на этикетку, я удивилась, почему Данте не похвастался вином «Мутон-Ротшильд», которое продавалось по нескольку тысяч евро за бутылку, потому что среди многих вещей, которые нам пришлось сделать после смерти матери, чтобы расплатиться с ее долгами, была продажа всего, что находилось в ее винном погребе.