Зашла в общий чат их группы. Там было больше трехсот сообщений. Пролистала на самый вверх, замечая смайлики, стикеры и отрывки слов. Замерла, казалось, даже её сердце замерло, когда в списке мелькающих сообщений заметила собственно фотографию.

Резко вдохнула, задрожав всем телом. Над фотографией, точнее коллажем, был яростно смеющийся смайлик. Первая – её фотография из инстаграма. Привычная, в множестве фильтров и обработке. Такая, которая вызывает восхищение. На второй она была сфотографирована сверху.

Айсун ахнула, ощущая, как мир рушится. Было понятно, так отчетливо понятно, что происходит на фотографии.

Закрыла рот рукой, почувствовав, как поднимается тошнота. Принялась листать вверх, к началу переписки, ещё быстрее.

Она началась в пять утра. А причиной такого ажиотажа послужило одно единственное сообщение от Вовы. Вовы – милашки, доброй душе, Вовы. Он, без какого бы то ни было контекста, прислал видео.

Айсун, чувствуя, как сердце тревожно бьётся, нажала на него.

Несколько долгих секунд показывало знак загрузки, после же, смутные звуки далекой музыки, хрипловато-пьяные и неясные голоса Вовы и Димы. Их смех и оскорбления, которые вчера она не слышала.

Чавканье, влажные звуки, она на коленях. Её мутные глаза, которые она иногда поднимала и смотрела в камеру. Вчера она даже не понимала, что её снимают.

Она закрыла видео, ощущая, что ещё мгновение и её вырвет. Несколько секунд невидяще смотрела, а после, в каком-то мазохизме, принялась листать, читать сообщения.

Они все сливалась в одно. Смех, голосовые, обсуждения, будто она этого не увидит. Несколько насмешливых карикатур и коллажей.

Замерла с пальцем на экране, увидев, что Яна что-то написала в общем чате. Закрыла на несколько секунд глаза и глубоко вдохнула, желая успокоиться. В груди зарождалась надежда на то, что Яна будет яростно, как настоящая подруга, за неё заступаться.

«Бляяя, – прислала Яна со смеющимся смайликом, – не знала, что она такая шлюха. Мерзость».

Айсун задохнулась вдохом. Ей показалось, что что-то треснула. Что это было последней каплей. Перед глазами поплыло от навернувшихся слез, она громко всхлипнула и в ярости бросила телефон в стену.

***

Айсун удалила все свои профили в соцсетях. Раньше под фотографиями были комментарии полные восхищения. Теперь же вновь и вновь указывали ссылку на то злополучное видео.

В личные сообщения писали насколько она отвратительная, мерзкая. Или же, наоборот, делали предложения. И формулировка была такой, будто ей сделали одолжение.

Казалось, что каждый в этом мире посчитал необходимым ей что-то сказать.

Айсун заперлась в своей квартире, надеялась укрыться в раковине. Лишь бы дальше от мира. Надеялась, что сможет заснуть и не проснуться. Заснуть, а когда проснется, все будет, как раньше.

Она не считала дней.

Не могла понять, сколько времени прошло, полностью оторвавшись от общества.

Больше не заходила в общий чат. Лишь единожды зашла в чат университета. И даже там уже знали о её позоре. Вновь и вновь бросали видео.

Когда прошла неделя или же две, Айсун решила позвонить Яне. Та не писала, не звонила. И девушка тешила себя надеждой, что то сообщение было истолковано неверно. Что у неё все ещё есть подруга, которая ей как сестра.

Её пальцы отчего-то дрожали. Экран телефона был разбит ещё с того дня, когда она впервые узнала о своем падении.

Гудки были длинными и они, будто гипноз, заставляли вспоминать вновь и вновь все больше с той ночи. От этого все тело дрожало. Из глубин памяти всплыл момент, когда она цеплялась за Диму и Вову, те вели её в туалет.

Она бросила взгляд на Яну. А та смотрела в ответ. Просто смотрела и ничего не делала.