– Твое слово – закон, – усмехнулся он.

– Может, приложить тебя коленом, чтобы перестал надо мной потешаться?! – не сдержалась я.

– Идея мне совсем не нравится. Лучше заключи меня в объятия. И я вовсе не потешаюсь… Я готов следовать за тобой куда угодно, как преданная гвардия за своей королевой.

– Идем завтракать, – вздохнула я.

Завтрак подавала девушка лет семнадцати, Софья не показывалась – то ли была занята, то ли вовсе отсутствовала в гостинице.

– Никто больше не приехал? – спросил Вадим у девушки, которую звали Нонна.

– Нет. В гостинице только вы да еще один мужчина. Он уже на рыбалку ушел.

– Рыбак из него знатный, – с серьезной миной кивнул Вадим. – Что ж, отправимся к местному краеведу? – предложил он, когда мы закончили завтракать. – В деревнях встают рано.

Дом Петра Евгеньевича мы нашли без труда. Фасад, оштукатуренный и выкрашенный в белый цвет, сплошь покрывали нарисованные подсолнухи.

Мы топтались у калитки, не зная, как дать хозяину знать о своем приходе. Рядом с калиткой – ничего похожего на звонок. Запиралась она на щеколду, и открыть ее труда не составит, что Вадим и хотел сделать, но я его остановила. Наконец дверь, ведущая на веранду, распахнулась, и появился седовласый мужчина лет семидесяти, очень высокий и очень худой. Из-за бородки клинышком и лихо подкрученных усов он походил на Дон Кихота, так я его мысленно и окрестила. Одет он был забавно: шорты в клеточку ниже колен, толстовка с капюшоном, явно оставленная внуком, на ногах – ярко-желтые носки с собачками и сланцы.

– Здравствуйте-здравствуйте, – помахав нам рукой, весело заговорил он. – Вы те самые молодые люди, о которых Софья Васильевна рассказывала?

– Те самые, – кивнула я с улыбкой. – И нас очень интересует все, что связано с этими местами.

– Похвальное любопытство. А я всегда рад его удовлетворить. Что пользы в знаниях, если ими не с кем поделиться? Именно поэтому на свете появились первые книги, молодые люди.

Вместе с ним мы вошли на веранду. Сразу стало ясно: это любимое место хозяина. Вдоль стены – книжные полки, между которыми втиснут письменный стол, диван, имеющий такой вид, точно на нем проводило свои дни с книжкой в руках не одно поколение, тут же низенький столик с электрическим чайником и чашками, висящими на крючках, прибитых к дверце, плетенное из лозы кресло-качалка, потертый ковер и оранжевый абажур. Мне здесь сразу понравилось.

– Присаживайтесь, молодые люди, – кивнул Дон Кихот на диван, сам устроился в кресле и принялся раскачиваться. – Простите, забыл представиться, – вдруг вскочил он. – Петр Евгеньевич.

– Вадим, – отозвался Волошин, наблюдая за Дон Кихотом с недоумением.

– Лена, – кивнула я.

– Обожаю это имя, – разулыбался Петр Евгеньевич. – Три женских имени, с моей точки зрения, несут в этот мир красоту и гармонию: Мария – Матерь Божия, София – мудрость и Елена – красота земная. Надеюсь, о Елене Троянской вы слышали?

– Еще бы.

– Самая знаменитая красавица в истории. Мужчины теряли голову при виде нее. Готовы были сражаться и умирать.

– Жаль, что сейчас это мало кому приходит в голову, – хмыкнула я. – Да и женщины в наше время не столь кровожадны.

Дон Кихот засмеялся и кивнул несколько раз, как будто соглашаясь.

– Хотите чаю? – предложил весело.

– Нет, спасибо…

– Значит, вы решили разузнать о здешних местах. И что вас особенно заинтересовало?

– Маяк, – ответил Вадим.

– Ну, разумеется, – вновь закивал Петр Евгеньевич. – Маяк… Довольно странное сооружение для наших мест.

– Очень странное.

– Что ж… Маяк был построен в тысяча девятьсот третьем году. Здесь находилось имение Храповицкого, промышленника, удачливого бизнесмена и человека с неуемной фантазией. Дом он построил в виде рыцарского замка, с четырьмя башнями и каминным залом, который называл тронным. И не зря. Отделан он был так, что мог поспорить с королевским. Правда, трон там отсутствовал. При всех своих фантазиях Дмитрий Иванович был человеком здравомыслящим. К сожалению, от замка ничего не осталось. Во время революции он существенно пострадал, потом там находился дом-интернат, затем сельхозтехникум, а в шестьдесят восьмом году дом сгорел. Фундамент – вот, собственно, все, что говорит о былом великолепии. Но и его вы сейчас не увидите – местные растащили камни для собственных нужд, у моего соседа, к примеру, сарай сложен из тех самых камней.